– Да, конечно. – Он протянул мне трубку. – Это твой отец.

– Баба? – облегченно спросила я.

– Шейда, Хуссейн сказал, у тебя была операция?

– Да. Со мной все в порядке. Я не хотела тебя беспокоить.

– Рак – это не все в порядке! Ты же знаешь, что случилось с Заррин!

– Мы успели вовремя, Баба. Мне нужно будет пройти химиотерапию, но доктора хорошо смотрят за мной.

Хафиз вышел из комнаты, чтобы не мешать мне.

– Я буду в городе через месяц, – сказал Баба. – Обещай мне, что мы увидимся.

– Хорошо. – Я знала, что в этот раз мы встретимся.

Ничто так не возрождает ход жизни, как внезапный всплеск смерти.

Я повесила трубку и проверила сообщения. Два голосовых от Джейн. Пять текстовых от Троя.

В Монтеррее пять утра. Думаю о тебе, Свекла.

Знаешь? Только что видел козла.

Весь день на встречах. Как ты там?

Напиши мне!!!!

Деловой ужин. Тебе бы понравились жареные кузнечики.

Простые строчки, которые так и кричали: «Я ПО ТЕБЕ СКУЧАЮ».

Он был непреклонен в своем желании отменить поездку.

– Работа подождет. Я хочу быть тут. С тобой.

– Но ты не будешь со мной. После операции я буду лежать дома. Ты же не сможешь приходить навещать меня. А эту встречу в Мехико ты готовил месяцами. Поезжай. Когда ты вернешься, я буду ждать тебя тут.

Красный шар качался передо мной. Я слышала, как Наташа, Заин и Хафиз ужинают внизу.

Привет, написала я.

Через пять секунд он ответил: СЗ!!!!

Спасибо за шары.

Ты получила.

Да, и розы, и красный бархатный торт… остановись.

Как твои шрамы?

Затягиваются. А как кузнечики?

Буэ-э-э-э

А что говорят врачи?

Гистология чистая.

А дренажные трубки еще стоят?

Нет, и швы уже сняли.

Хорошо. Ужасно, что меня не было рядом.

Прости, мне пора. Н. идет ко мне.

Ок. Отдыхай.

Я выключила телефон и спрятала его под подушку.

– Мы нарезали тебе фруктов. – Наташа принесла мне тарелку.

– Наташа, как я выгляжу? – спросила я, заправляя волосы за ухо.

– Нормально. – Она смотрела на меня глазами дочери. Ей было неважно, что на мне бабушкина ночная рубашка или что моя грудь стала плоской, как у семилетки.

– Ты знаешь маму своей подружки? Ну которая парикмахер?

– Да.

– А она работает на дому?

– Я спрошу. Ты хочешь, чтобы она пришла?

– Да. Мне бы хотелось. – Мне хотелось чего-то девичьего. Прическа, макияж, маникюр-педикюр. Мне хотелось быть красивой. Может быть, тогда я смогу снова почувствовать себя женщиной.

4 октября 2000 года

Джейн ждала меня возле протезного магазина. На вывеске – женский силуэт с вытянутыми руками, в розовом круге. В витрине стояли манекены в лифчиках с широкими бретелями, розовой лентой были выложены слова: «Добро пожаловать». Я замерла в дверях, вспомнив, как мы ходили в магазин дорогого белья, и приготовилась к тому, насколько другие ощущения теперь испытаю.

– Пойдем. – Джейн взяла меня за руку. – Мы это сделаем.

Мы вошли и облегченно переглянулись. Внутри было не так уж ужасно, похоже на нормальный магазин, на вешалках висели комплекты белья, купальники, шляпы, шарфы, украшения.

– Добрый день, вы, должно быть, Шейда, – поздоровалась с нами веселая женщина за прилавком.

Да, та безгрудая, которая назначила визит, чтобы ей подобрали новые сиськи.

– Меня зовут Келли, – подошла она к нам. – Очень хорошо, что вы пришли с подругой. Так будет гораздо веселее.

Джейн подняла брови.

– Веселее?

Келли рассмеялась.

– Посмотрите на это с такой стороны. Вы можете выбрать грудь побольше, поменьше, любой формы, какой захотите. Каплю, треугольник, сердечко. Силиконовую, пенную, набивную. Выбор бесконечен. Наши постмастэктомные бюстгальтеры бывают нейтральных и пастельных тонов, а также любого секси-цвета, так что вам не придется почувствовать себя в чем-то обделенной.

Ее бодрый подход неожиданно обнадеживал. Я поняла, что она мне нравится.

Она провела нас в примерочную. Джейн осталась со мной, но я повернулась к ней спиной, мне не хотелось, чтобы она видела меня спереди. Но Келли довольно быстро развернула меня, чтобы сделать замеры в стратегических точках груди и вокруг грудной клетки.

Джейн с дрожащей улыбкой старалась смотреть мне только в глаза, хотя было совершенно невозможно не заметить пылающих линий, пересекающих мою грудь. Они так и кричали: «Смотри! Смотри сюда!»

Измерив и записав что нужно, Келли пометила форму и размер моей груди и стала приносить мне различные протезы на примерку. В конце концов я выбрала силиконовые с внутренним формирующим слоем. Мы подобрали телесный бесшовный лифчик с гладкими чашками и дышащими вкладками, чтобы вставлять в них протезы. Лямки дополнялись мягкими подложками, и эта внешняя поддержка придала мне уверенности и собранности.

– Мне кажется, выглядит очень естественно, – сказала Келли. – Но вам будут нужны и более красивые, нарядные лифчики. Может быть, комплект? Я сейчас.

В новом лифчике с протезами я застегнула блузку и посмотрелась в зеркало, чувствуя, что наконец могу ходить без постоянного ощущения собственной неполноценности.

– Джейн, смотри. Я больше не Франкенштейн без сисек.

Ее глаза наполнились слезами. Моя улыбка застыла.

– Ох, Шейда, – заплакала она, крепко обнимая меня.

Так мы и стояли у большого зеркала – она всхлипывала у меня на груди, а я ее утешала.

– Все в порядке, – сказала я.

– Я беременна, – объявила она, сильнее вжимаясь в меня.

– Что? – Я отступила на шаг и поглядела на нее.

– Я наконец беременна!

Мы смеялись. И плакали вместе. И опять смеялись.

Когда вернулась Келли, мы прыгали на месте, держа друг друга за плечи.

– Отличный способ проверить, удобны ли протезы, – сказала она.

Я вышла оттуда с новыми лифчиками, трусиками, купальником с прокладками, витамином Е для шрамов и изогнутой подушкой, на которой, по словам Келли, мне будет гораздо удобнее спать.