— Осторожней, Бекки! — с улыбкой произносит Кристина, и я прихожу в себя.

Черт, чуть в манекен не врезалась.

— Заняты мыслями о свадьбе? — добавляет она, когда я вхожу в отдел.

— Именно, — бодро отвечаю я.

— Знаете, вы сейчас выглядите куда более уравновешенной, — с одобрением замечает Кристина. — Отдых пошел вам на пользу. Повидались с матерью… побывали дома…

— Да, это было… великолепно!

— Замечательно, что вы так отвлеклись. После возвращения вы о свадьбе почти и не упоминали! Даже как будто избегаете этой темы…

— Вовсе не избегаю! С чего бы вдруг? Срочно водки! Рука ныряет в сумку. Это нужно прекратить.

— Некоторые невесты придают свадьбе слишком большое значение. Некоторые даже впадают в своеобразную зависимость. Но вы, похоже, держите все под контролем…

— Абсолютно. — Голос мой звучит еще бодрее. — Извините, мне надо подготовиться к приходу первой клиентки…

— Ой, мне пришлось внести изменения в ваше расписание, — вспоминает Кристина, когда я открываю дверь в свою примерочную. — Первая клиентка у вас в десять. Эми Форрестер.

— Отлично! Спасибо.

Я закрываю за собой дверь, падаю на стул, хватаюсь за фляжку, в которой плещется «Смирнофф», и делаю большой глоток.

Так-то лучше.

Ну-ка, успею я позвонить в агентство двойников до прихода Эми Форрестер?

Задним числом я понимаю, что надо было как следует подумать, прежде чем звонить.

И надо было догадаться, что вряд ли я смахиваю на кого-нибудь из агентства двойников знаменитостей «Звезды как вы».

Хотя, должна заметить, они были очень любезны. Сказали, что я могу прислать им свою фотографию, и они поищут в своих каталогах. Потом уловили мой британский акцент и с надеждой спросили, не похожа ли я на Элизабет Херли — у них есть очень хороший ее двойник.

Ага, прямо копия.

И все же. Кто знает. Пошлю фотографию — на всякий случай. Вдруг окажется, что я — вылитая чья-нибудь соседка или еще кто-то такой.

— Не люблю желтый и оранжевый, — зудит Эми Форрестер. — И когда я говорю — стильно, я не имею в виду слишком стильно. Просто официальное… но сексуальное. Понимаете, о чем я? — Она хлопает жевательной резинкой и выжидательно смотрит на меня.

— А… да! — Не представляю, о чем она толкует. Даже не помню, чего она хочет. Давай, Бекки.

Сосредоточься.

— Просто чтобы уточнить — вам нужно… вечернее платье? — рискую я, делая запись в блокноте.

— Или брючный костюм. Все равно. Я-то себе многие фасоны могу позволить.

Эми Форрестер с удовлетворением оглядывает себя в зеркале, а я закатываю ей «обзор по-манхэттенски», отметив облегающий сиреневый топ и бирюзовые легинсы со штрипками. Выглядит она как модель, рекламирующая замысловатые тренажеры для занятий спортом в домашних условиях. И эти прилизанные светлые волосы…

— У вас чудесная фигура! — говорю я, запоздало сообразив, что она дожидается комплимента.

— Спасибо! Я стараюсь.

Ну да, с помощью дорогого сжигателя жира. Просто открутите крышку…

— Я уже закупила гардероб для отдыха. — Эми Форрестер снова выпускает пузырь жевательной резинки. — А мой приятель говорит — а почему бы еще шмоток не купить? Обожает меня баловать. Такой классный. Так есть у вас какие-нибудь идеи?

— Да, конечно. Сейчас принесу кое-какие вещи, думаю, они вам понравятся.

Я выхожу в зал и начинаю собирать шмотки. Постепенно, переходя от ряда к ряду, я расслабляюсь. Как хорошо сосредоточиться на чем-нибудь постороннем, думать о чем-то кроме свадеб…

— Привет, Бекки! — говорит Эрин, проходя мимо с миссис Залески, одной из ее постоянных клиенток. — Я как раз говорила Кристине, что мы должны продумать, как это отметить!

Час от часу…

— Знаете, моя дочь работает в «Плазе», — вмешивается миссис Залески, — там только и разговоров, что о вашей свадьбе.

— Правда? — бормочу я после паузы. — Вообще-то особо не из-за чего…

— Не из-за чего? Вы шутите? Весь персонал передрался за право вас обслуживать! Все хотят увидеть заколдованный лес! — Миссис Залески таращится на меня поверх очков. — А правда, что у вас будет симфонический оркестр, диск-жокей и струнный ансамбль?

— Э… да.

— Подруги так мне завидуют, что я туда пойду! — Эрин светится от счастья. — Все в один голос твердят: потом покажешь снимки! Там ведь можно будет фотографировать?

— Я… не знаю. Думаю, да.

— Вы, должно быть, ужасно волнуетесь, — говорит миссис Залески. — Какая вы счастливая девушка.

— Знаю… — Нет, я этого точно не вынесу. Где моя водка? — Извините, мне пора.

Что бы я ни сделала, мне не выиграть. В любом случае я подведу целую толпу людей.

Эми втискивается в платье, а я стою, тупо глядя в пол. Я и прежде бывала в переделках. И глупости совершала. Но не на таком уровне. Раньше было не так значительно, не так дорого…

— Мне нравится. — Эми окидывает себя критическим взглядом. — Только декольте не маловато?

— По-моему, маловато. Но мы всегда можем переделать… — Черное шифоновое платье раскромсано почти до пупа.

— Ой, на это у меня времени нет! Я еще только один день проторчу в Нью-Йорке. Завтра мы отчаливаем на отдых, а потом переезжаем в Атланту. Я потому и пошла за покупками. В квартире вещи собирают, у меня от этого крыша едет.

— Понятно, — вежливо говорю я, протягивая ей серебристо-белое платье.

— Дружочек от моего тела просто тащится, — самодовольно хихикает она, выбираясь из черного шифона, — А его бывшая за собой вообще не следила, представляете? Они разводятся. Уму непостижимо, как он столько времени с ней продержался. Ревнивая карга! Я на нее в суд подаю. — Эми продевает ногу в платье. — По какому праву она мешает мне получать от жизни удовольствие? Эгоистка чертова. Прикиньте, прямо посреди улицы с кулаками на меня набросилась! Прямо на Мэдисон-авеню!

Мэдисон-авеню? Что-то такое я уже слышала.

— Она и в самом деле… вас ударила?

— Еще как! Чуть глаз не вышибла! Люди вокруг глазеют, а она орет как чиканутая… Эти крутые деловые бабы с катушек съезжают, когда им за сороковник перевалит. Вы мне молнию не застегнете?

Неужели это та самая девица?! Не может быть. В Нью-Йорке наверняка тысячи белобрысых свистушек, на которых посреди Мэдисон-авеню нападают разъяренные жены их любовников.

— Как… как, вы сказали, зовут вашего друга? — будто невзначай спрашиваю я.

— Уильям. — Губы Эми презрительно кривятся. — Старая вешалка зовет его Билл.

О боже! Та самая белобрысая. Прямо передо мной.