Как верно сказал Император: некоторые люди ищут мира, не понимая его подлинной цены. Думать об очаровательном юморе и спокойном голосе Императора Цзюня, находясь в объятиях Вэя, было слишком тяжело, и Сифэн зарылась лицом ему в грудь.

– Я предназначена другому, – хотелось ей ему сказать, – и в нем причина, из-за которой мое сердце не может полностью принадлежать тебе.

– Мне хотелось бы проводить тебя обратно. Так не хочется с тобой расставаться.

Он снова притянул ее к себе и посмотрел на нее печально.

– Солдаты заинтересовались бы, откуда ты взялась.

– Мы скоро снова увидимся. Мой друг нам поможет.

– Обещаешь?

Она ответила ему поцелуем. Они стояли, держа друг друга в объятиях, и разомкнули их, лишь когда на дорожке возле дворца вновь послышались чьи-то шаги.

А затем был путь назад, сквозь душистые заросли Императорских садов; луна все еще светила с небес, когда она поцеловала Вэя на прощание и верный Кан отворил для нее дверь.

– Еще одно представление или парад, и я ухожу из дворца в монастырь. – Кан, картинно обмахиваясь веером, плюхнулся на скамью. – Праздник все еще не закончился?

Сифэн рассмеялась.

– Мне нравятся зрелища, но я ведь всего лишь простая деревенская девушка, я даже в воображении не могла себе такое представить. А ты, наверное, чувствуешь себя богом, взирающим сверху на людей?

Последние три дня они каждое утро в свите Императрицы стояли вместе с императорской четой на нависающем над дворцовыми воротами балконе, с которого открывался вид на город. Их приветствовали толпы народа, и Сифэн на мгновение вообразила, что, как в сказке, бурные рукоплескания предназначаются ей.

Впервые она примерилась к тому, каково это – быть Императрицей.

– Думаю, ты права, – согласился с ней Кан. – Я, наверное, просто устал от представления. Благодарение богам, кажется, их величествам оно понравилось. Мы целый год только и знали, что репетировали.

Накануне вечером он участвовал в спектакле, который евнухи ставили каждый год.

– Твоя игра была для меня самым сильным впечатлением за всю неделю.

Он шутливо погрозил ей пальцем.

– Я же тебе говорил, что неравнодушен к лести.

Она улыбнулась, наслаждаясь легким весенним ветерком, играющим прядями ее волос.

Царящее в городе оживление кого угодно могло бы привести в отличное настроение. Этим утром участники представления были облачены в костюмы, представлявшие каждое из царств; их сопровождали барабанщики, бившие в гигантские барабаны, которые везли на колесницах. Акробаты кувыркались и крутили в воздухе сальто одновременно с начавшимся танцем драконов: пять сделанных из шелка, металла и стекла змей, каждая длиной с городской квартал, скрывали двадцать танцоров, которые в такт барабанному бою встряхивали кольца мерцающих змеиных тел.

– Уверен, что, если бы нам удалось сегодня вечером попасть в город, эта часть праздника понравилась бы тебе больше всего остального.

Кан насупился при виде компании евнухов, горделиво прошествовавших мимо них, не удостоив его вниманием.

– После захода солнца все кварталы города обычно закрываются, но в последнюю праздничную ночь Император разрешает веселиться дольше. Говорят, рынок и съестные прилавки представляют собой нечто необыкновенное.

– Я не могу пойти, но ты можешь.

– Только с их разрешения, – он посмотрел на спины удаляющихся евнухов. – Кроме того, даже если они позволят мне пойти, они совсем не обязательно впустят меня обратно. Просто чтобы позабавиться.

– Они стали еще хуже с тобой обращаться?

– Не настолько, чтобы я не мог с этим справиться. Чем чаще они видят нас с тобой вдвоем, тем меньше они со мной общаются; таким образом они выслуживаются перед госпожой Сунь. Они ее боятся. И потом, они никогда не станут иметь дело с человеком, который не хочет перед ними пресмыкаться или может повредить их репутации. Но я никогда не отвернусь от тебя, ты мой единственный настоящий друг.

Сифэн ласково пожала ему руку.

– И я никогда этого не сделаю, милый Кан. Я перед тобой в неоплатном долгу. Самое меньшее, что я могу для тебя сделать, – это замолвить за тебя словечко Императрице. Уверена, она нам поможет.

– Ты настолько уверена в ее расположении?

– Доверься мне. Позволь мне сделать это для тебя в качестве благодарности за то, что ты для меня сделал.

Однако у Сифэн не было возможности поговорить с Императрицей в этот вечер, так как весь ее двор пребывал в суматохе, готовясь к заключительному праздничному ужину. К тому же Император попросил свою супругу явиться в зал для приемов несколько раньше. Дамы оделись с особой тщательностью и следовали позади Императрицы, облаченной в блестящие золотисто-красные шелка.

Когда они вошли в зал, там уже присутствовали принцы и наложницы. В волосах госпожи Сунь красовался золотой гребень в виде полумесяца, в краже которого она в свое время обвинила Сифэн. Негодующие глаза наложницы мгновенно нашли Сифэн среди толпы, ее рука крепче впилась в плечо стоящего рядом с ней маленького мальчика. В ее взгляде читалось обещание мести за испытанное унижение, но, хотя сердце Сифэн учащенно забилось, она не показала виду.

Император Цзюнь вышел вперед и обнял свою супругу, не обращая внимания на ее дам, и Сифэн испытала странное разочарование.

– Я хочу преподнести вам подарок по случаю вашего дня рождения, моя дорогая. Я заказал его пять лет тому назад, и вот наконец художник завершил над ним работу.

Глаза Императрицы засияли ему навстречу.

– Никто не в силах превзойти вас в щедрости, дорогой супруг.

Одна из стен зала была задрапирована тяжелой тканью. Повинуясь знаку его величества, четверо евнухов сдернули ткань, явив перед присутствующими карту Фэн Лу, которая ранее была спрятана в покоях госпожи Сунь; среди толпы пронесся восхищенный ропот.

Госпожа Сунь возмущенно наблюдала за происходящим, возвышаясь над головой своего сына, ее рука вцепилась в его плечо как когтистая лапа. Для женщины, недавно одержавшей победу и взятой под защиту самим Императором, у нее был слишком мрачный и подавленный вид. Сифэн заметила, что его величество ни разу не взглянул на наложницу. Видя это, она задавалась вопросом, почему из всех возможных мест во дворце Император выбрал именно покои госпожи Сунь, чтобы в течение долгого времени прятать там подарок. Это выглядело довольно жестоко, как будто Император желал уколоть свою наложницу. Сифэн перевела взгляд на Императора как раз в тот момент, когда он отводил от нее глаза, и сердце ее неровно забилось.

– Это роскошный подарок, – сказала Императрица, – я буду беречь его как величайшую драгоценность, любовь моя.