– Вахтенные докладывают, что викрамы появились у борта. И куда-то под корабль ныряют… – Голос его упал до шепота, он, кажется, боялся спугнуть удачу, которая на них нежданно свалилась. – Может, они все-таки пришли?

Рост оказался на ногах раньше, чем понял, что спал совершенно голый. Но это было неважно. Если бы с таким докладом прибежал не Ромка, а кто-нибудь еще, Рост бы все равно вскочил. Он принялся одеваться.

– В трюмы, где викрамы обычно обитают, уже кто-нибудь ходил?

– Нет, тебя ждут… Это ведь ты с ними умеешь разговаривать. Они ведь тебя слушают…

– Если бы слушали, – Рост загородил Ладу, которая в прозрачной ночнушке скользнула за ширму, чтобы тоже одеваться, – не томили бы столько времени. Нет, брат Ромка, они сами по себе. С этим придется считаться.

– Ну, теперь-то… – Дальше Ромка не договорил, да и ненужно было.

Втроем они почти бегом пронеслись через весь корабль с его нескончаемыми коридорами и оказались в трюмах, устроенных между бортами, там, где обычно жили викрамы на кораблях пурпурных. К счастью, Ростик отлично помнил этот путь, он-то его и указывал на бегу. И оказался там даже раньше, чем многие из пурпурных, которым была известна архитектура всего корабля.

А когда они вышли на мостик, с которого викрамов полагалось кормить, то Лада даже ахнула, сжав руки в кулачки у груди.

Вся поверхность видимой в трюме воды кипела от множества викрамов, которые приплыли сюда, чтобы участвовать в походе людей, губисков и всех остальных, на ту, противоположную сторону континента. И эти викрамы располагались тут надолго, занимаясь своим хозяйством. Даже какой-то давящий на уши в этих высоких и гулких помещениях писк поднимался от воды. Если постараться, его можно было без труда услышать – викрамы переговаривались между собой. И не обращали на людей, наблюдающих за ними, никакого внимания.

Корабль оказался огромным. Рост пока решил ни во что особенно не вникать, но его в то же время раздражало незнание помещений, устройств и назначения многого из того, что его теперь окружало. Вот он и бродил, как потерянный, среди нагромождения всех этих сложных устройств, среди которых другие-то сновали, словно у себя дома. Да это и было теперь домом для многих. Роста даже поразило, насколько этот огромный плавающий город – иначе не скажешь – стал привычным для всех, кого он теперь видел. Для всех, только не для него.

Даже Лада, которой пришлось заниматься совсем незнакомой ей прежде работой – контролировать смену штурманов, лоцманов и рулевых, – легко вошла в эту новую по форме и по содержанию жизнь, а он… В общем, однажды, кажется, на третий день после того, как он решил больше не валяться, он попросил Людочку Просинечку, которая теперь возилась со всеми машинами в темноватом трюме корабля, притащить ему побольше чертежей, чтобы он посидел над ними и хоть что-нибудь мог понять. Она ответила, недобро ухмыльнувшись:

– Ты бы, командир, не лез, куда тебе не следует. А чертежи больше мне самой пригодятся.

– Вот и будешь у меня их брать, если потребуется.

– Они мне под рукой нужны, а не… где-то на верхних палубах.

Она имела в виду, конечно, то обиталище, в которое Роста устроила Лада, когда он измотался после сеанса связи с викрамами, и где жил теперь, как король, почти на законных основаниях. По крайней мере никто его за это не осуждал.

Так он догадался, что наступила такая пора, что если он будет как можно меньше вмешиваться в то, что происходит вокруг, то лучше будет для всех, кроме, конечно, самого Ростика.

Ему все-таки удалось выпросить у Казаринова один из самопальных чертежей с общей разметкой помещений корабля, какими-то вентиляционными коробами, с обозначением насосов, подающих забортную воду, и не до конца прорисованной схемой расположения электрических щитов. Не составляло труда догадаться, что это – один из черновиков, который кто-то из инженеров делал, когда люди еще только начинали изучать эти корабли. На том и пришлось успокоиться, хотя этот черновик лучше всяких прочих аргументов показал Ростику его нынешнее место в общей расстановке значимых персон в их экипаже.

На первой неделе марта стало ясно, что пора отправляться в путь. Тем более что весь экипаж, кажется, собрался на борту. Даже Гартунга, который что-то такое делал теперь в универе, привезли. Откуда-то появился Эдик Сурданян с одной из незнакомых Росту девушек, но хорошо хоть без детей, которых, как говорили, у него теперь больше десятка. Девушка Ростику понравилась, она была серьезна, кажется, умна и так мало понимала устанавливающуюся корабельную жизнь, что Рост чуть было не предложил ей держаться вместе. Но все же не предложил – Лада с Василисой этого бы ему не спустили. Да и Эдику не хотелось трепать нервы понапрасну, он со своим кавказским темпераментом мог вообразить черт знает что.

К тому же и Рост теперь старался с девицами держаться на расстоянии, поменьше изображать дружеские чувства, потому что – хватит уже, и так накуролесил, не всех детей даже мог вспомнить, если не сосредотачиваться.

Отправление корабля собрало на причальной стенке Одессы, кажется, весь город. Казаринов об этом желании населения приморского города Роста известил. И очень просил не отправляться в путь ночью. Да Рост и сам не хотел ночного отплытия, потому что еще по прошлому разу, когда они на гигантском экраноплане ходили к Новой Гвинее, помнил, как тяжко в таких условиях приходится штурманам. Впрочем, теперь у них был Гартунг, который мог выручить… И все равно лучше было опробовать корабль в те часы, когда все были активны, когда видны берега и когда можно будет не экономить энергию, получаемую через фотоэлементную ткань от Солнца.

А вот отплыли довольно незаметно, как-то буднично, словно делали это всегда. Просто чуть больше стало суматохи, и Рост, который находился на площадке управления, неожиданно понял, что борт соседнего корабля слегка изменил положение. Он оглянулся на Одессу, она тоже изменила свое расположение, стала чуть ближе к краю переплета огромного окна, через которое можно было смотреть на корабль сверху, охватывая взглядом воду вокруг.

Рост попробовал было выяснить у двух стоящих за штурвалом п'токов, кто же, собственно, скомандовал сакраментальное: «С якоря сниматься, по местам стоять, курс норд строго», но так ничего из их ответов и не понял. Выходило, что командовал на мостике какой-то г'мет, чем-то малоуловимым очень похожий на Нифрата. Рост затеял было с ним познакомиться, потому что это явно был не пресловутый навигатор, но тот был занят выше головы. И Рост еще острее почувствовал свою малополезность в этом предприятии.

Корабль медленно повернулся по широкой дуге и устремился к выходу из залива. Впрочем, «устремился» – звучало чересчур громко. Корабль шел едва-едва, хотя берега теперь отчетливо проплывали мимо них, разумеется, в той части, которую можно было рассмотреть в прорехах тумана, по-прежнему укутывающего незамерзшее зеркало воды. Зато, как теперь казалось, его немного тормошил невесть откуда появившийся ветерок, который и создавал эти прорехи.