Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Да.
— И чуть более раннее окончание рабочего дня ни на чём важном не скажется?
— Нет, леди.
— Ну вот. Отпустишь. Если, конечно, не хочешь растянуть удовольствие… — Олег ожесточённо замотал головой. Свой кайф в таком наказании есть, но добровольно растягивать? Да он с ума ж сойдёт! — Я так и думала почему-то. Значит, отпустишь. У вас проходная или что-то вроде есть? Пропуск нужен?
До затуманенных мозгов со скрипом доходил смысл вопросов. Олег тряхнул головой, прогоняя одурь, и сосредоточился.
— Нет. Вернее, есть охрана на входе, но пропуск не требуют. Тут офисное здание, старое. Да и окраина, не центр.
— Адрес скинешь, как поговорим.
— Вы… приедете, леди? Правда?
— А ты сможешь доехать сам?
Олег неопределённо пожал плечами. Господи, он даже не думал о том, что ещё и назад ехать! Не хотел думать. Но очень сомневался, что ему это будет по силам. Не после целого дня на пределе возбуждения. Откуда-то из глубины души неожиданно поднялась волна благодарности: Верхняя ведь вполне могла приказать добираться самому. За руль Олег вряд ли бы сел, не дурак же совсем, хоть гордость и выла раненым зверем, но ехать в таком состоянии в такси — ещё хуже. А она позаботилась. Значит, простила? Совсем? Впрочем, благодарственные мысли улетучились также быстро, как и появились — не факт, что Лира приедет, только чтоб доставить его домой. Росло предчувствие, что просто так наказание для него не закончится. Может быть, в этом виновата многообещающая улыбка?
— Вот и славно. Жди.
И отключилась. На автомате, помня приказ, отбил сообщение с подробным адресом офиса. Взгляд на время — ждать целых три с половиной часа. Чёрт! Заставив себя собраться, со стоном встал с кресла и медленно добрёл до дивана. После незапланированной «зарядки» в животе словно поселился огненный сгусток. Интересно, от страпона похожие ощущения? Воздействие, конечно, не такое длительное, но и размеры несопоставимы. Лира ведь грозилась, но до сих пор даже никаких поползновений в эту сторону не делала.
Мляаа… Он всерьёз это подумал? Страпон?! Да и слава богу! Пусть подольше не вспоминает. Да он на что угодно другое готов! Это если дадут выбор, конечно.
Пытаясь отстраниться от чрезмерно острых ощущений, Олег занялся самокопанием. Ладно клетка. Терпит её, потому что много факторов сложилось. Наказание действительно заслужил и изо всех сил старался показать теперь, какой он хороший нижний. Лира даже это отметила, вслух, что в его отношении случалось крайне редко. Так вот. Сейчас — одно. Но ведь, если посмотреть, заставить она его не может. Он сам не сопротивляется. Стоит ли оно того? Видимо да, откуда бы иначе взялась та дикая паника, что Лира откажется от него после эпичного в своей глупости косяка? И тут же — сегодняшний видеозвонок, контрастом.
Воспоминания о такой приятной для его ушей фразе потянули и другие — о лице Верхней в этот момент, выражении глаз… Тогда, всё ещё оглушённый ощущениями, он не обратил внимания, а вот теперь понял — на него смотрели, как обычно на Вадьку, с одобрением, лаской… желанием? Осознание шарахнуло по мозгам так, что отозвалось резким болезненным возбуждением в паху, вызывая стон. Который уже за сегодня? Но не отвлекаться! Мысль, пришедшая на ум, слишком важна.
Этот взгляд, это выражение лица, слова… Что, и всего-то надо — быть страдающим и покорным? А как не быть таким, если готов на всё, лишь бы получить разрядку? Но ведь сколько она уже с ними сессий провела, ни разу в свой адрес Олег не видел даже намёка на похожие чувства. Всё доставалось только мелкому. А ему — боль. И удовлетворение, само собой, но вот сейчас вдруг пришло понимание, насколько оно было… неполным.
Не зря говорят, что Верхние чувствуют эмоции. Да он сам же Вадьке об этом рассказывал. И после наивно полагал, что достаточно будет показного послушания, чтобы Лира приняла его так же близко, как брата? Только сегодня, когда на самом деле внутри даже мысли не возникало о сопротивлении, когда все едкие замечания вылетели из головы (пусть временно, но всё же), получилось уловить пока ещё тень возможного отношения. И захотелось полноценного, настоящего принятия. Но для этого придётся переломить себя.
Сможет ли? Да ладно, попробовать никто не мешает. Не прям совсем — это точно не получится, характер переделывать уже поздно, — но прекратить сознательно внутренне противиться воле леди надо постараться.
Об окончании обеда возвестил цокот тонких каблучков. И напомнил о распоряжении. Медленно поднявшись, Олег доплёлся до двери, постоял, собирая себя в кучку, чуть встряхнулся и открыл замок.
— Валечка, передай по отделам: сегодня все могут уйти на час раньше.
Довольное выражение мигом сменило деловую маску на выразительной мордашке.
— Ой, Олег Сергеевич, спасибо! А я как раз хотела отпроситься…
— Вот видите, как удачно. Двери главные не закрывайте только, я сам.
Не слушая дальнейших благодарностей, Олег вновь спрятался за дверью. Где там спасительный диванчик? Осталось только дожить до пяти.
Как ни странно, у него даже получилось подремать. После обеда в кабинет никто не ломился, звонком побеспокоили только один раз — красота. Да и пятница всё же, все нормальные люди уже мыслями на выходных. Шебуршание в офисе стихло куда раньше пяти: сотрудники расслабились, воспользовавшись явно невменяемым состоянием шефа, так что насчёт десяти минут шестого — это Лира перестраховалась.
Ожидаемый звонок всё равно заставил подскочить и тут же сдавленно охнуть.
— Ты в кабинете?
— Да, леди!
— Встречай.
И почти тут же в приёмной раздался звук шагов. Олег рванул к двери, на время забыв про клетку (с шариком!), резко распахнул её и застыл, впитывая образ Верхней. Бежевые бриджи, сандалии на босу ногу, длинная туника с абстрактным рисунком, белая сумочка, аꞌля кошелёк с ремешком… Опомнившись под насмешливым взглядом, отступил назад, пропуская в кабинет, закрыл дверь, развернулся за леди всем телом, словно она была магнитом, и увидел, что далеко та не стала проходить, а тоже повернулась и внимательно смотрит, с ожиданием.
Ноги подкосились сами. Не из чувства правильности, а потому что по-другому никак. Потому что вот она, та, от кого зависит, будет ли помилован провинившийся или помучается ещё… неизвестно сколько. Руки перекрестились за спиной — потому что, как бы ни хотелось обнять, нельзя своевольничать, особенно сейчас, — и лишь голова,
