И вместе с тем, Олегу было до одури хорошо. Как говорится, так хорошо, что аж плохо. Вот кто бы знал, что такая маленькая фиговинка способна вызвать такой сумасшедший эффект!

Сидеть всё-таки не получилось. И бёдрам больно, и шарик гадский… Мало того, что удобного положения так и не нашёл, так ещё и вздрагивал на каждый звонок или смс-ку, что закономерно отдавалось в теле новым взрывом ощущений. Примерно после третьего пришлось прилечь на диванчик — не так встряхивало от малейшего движения. И вот, это сообщение от Верхней. Вряд ли она оценит позу «я на диване». Ещё не поверит, что на работе.

Пришлось с тихим незлым матерком вставать, ползти до рабочего кресла — всего пять шагов? да быть не может! — усаживаться в него и поворачивать спинкой к столу — чтоб место нахождения не вызывало сомнений. Всё-таки удобная штука, эти телефоны, особенно современные. Селфи — вещь. Вымученная улыбка, щелчок. Сообщение отправлено.

«Умница! Ещё свяжусь».

Да кто бы сомневался? Вернувшись на диван, Олег свернулся там калачиком — насколько получилось, конечно, — стараясь не двигаться. Звонки раздражали, давая по мозгам, но отключить телефон, увы, никак нельзя. Спустя часа полтора он потихоньку притерпелся. Задница после порки по-прежнему горела, вызывая отнюдь не дискомфорт, а возбуждение — постэффектом. Хотелось в туалет, и он пару десятков минут морально собирался, чтобы заставить себя выйти из кабинета. Дождался, что начался обед, секретарша завозилась, потом простучали каблучки. Вот теперь можно и попробовать доползти до уборной.

Это был долгий путь. И целый квест, чтобы справить свои дела. Чёрт, с этой клеткой даже привычные действия становятся подвигом! А он вообще молодец, что пошёл на поводу у сотрудников и согласился поставить в офисе автомат со всякими нужными мелочами. Влажными салфетками, например.

Он как раз застегнул ширинку со вздохом облегчения — подвиг, как есть подвиг! — когда раздался очередной звонок. Да кому ж в обед неймётся?! Но раздражение вмиг сменилось растерянностью и опаской, стоило увидеть имя абонента. Лира. Да ещё и видеозвонок. Снова контроль? Ну а что ещё? Мелькнула мысль сначала дойти до кабинета, а потом уже ответить, но… в самом деле! Она их с Вадиком уже всякими видела, туалет её точно не шокирует. Да и нафиг, задержишься — опять надумает что-нибудь, обидится, и ещё какую гадость измыслит.

— Добрый день, леди.

— Какой прогресс, Ёжик. Хороший метод воспитания оказался, вон, вежливость пробудил.

Можно подумать, он с ней не вежлив всегда! Но пришлось проглотить и улыбнуться. Попытаться.

— Что за кислая мина? Что вообще за сгорбленная поза? Ну-ка, выпрямись, плечи разверни, улыбнись нормально.

Ууу, садистка! Олег выполнил приказанное, но гримаса на лицо выползла, явно далёкая от улыбки. Шарик и так его снова растревожил, пока удалось облегчиться, а тут лишние движения!

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

— Да уж, так себе, конечно, но сойдёт. Не пойму, где ты сейчас?

Где-где, ответить бы… в рифму… Но инстинкт самосохранения настойчиво не советовал. И всё же слова вырвались сквозь зубы.

— В туалете!.. леди.

— Так это же здорово. Спусти-ка штаны.

Что? Серьёзно? Но в серых глазах помимо смешинок виднелась и спрятанная пока сталь — только попробуй ослушаться, сразу проявится. Олег шумно сглотнул.

— Что, прямо вот здесь? А если… офис же.

Ну и что, что обеденный перерыв? Не все уходят. Да и раньше могут вернуться.

— Ладно, зайди в кабинку.

Ффухх! Хоть тут навстречу пошла, а то мало ли, упёрлась бы.

Оказавшись в относительно интимной обстановке, кое-как расстегнул одной рукой ремень и пуговицу, потом молнию и позволил брюкам упасть до колен. Замер, растерянно глядя на экран. Лира усмехнулась.

— Сделал? Трусики тоже приспусти.

А вот это он с превеликим удовольствием! Зато следующий приказ заставил лицо натурально вспыхнуть.

— Телефон опусти вниз, посмотреть хочу.

Блииин… извращенка. И он тоже, потому что стоило представить, как Верхняя сейчас будет рассматривать его потемневшие и набухшие упакованные гениталии, в голову шарахнула новая волна возбуждения. Пришлось прикусить губу, чтоб не застонать. И глаза прикрыть от чувства стыда. Что она с ним творит?

Рука с телефоном послушно двинулась к цели.

— Ммм… Очень даже неплохо. Симпатичненько. Жаль, нельзя через экран руку вытянуть и погладить. Пальчиками, или ногтями — тоже классно.

Олег как представил нежное или острое прикосновение к распалённой зажатой плоти, так не смог всё же сдержать стона. И получил тихий довольный смешок в ответ.

— Хороший мальчик. Можешь одеваться.

Он понадеялся, что на этом всё закончится, но нет, Лира не прощалась.

— Леди… можно я положу телефон?

Нет, точно дурное влияние. Разве совсем недавно ему пришло бы в голову задавать такой вопрос?

— Нельзя. Раздевался одной? С одеванием тоже справишься.

Справился, конечно, что ж делать. Только сколько лишних движений пришлось совершить! А внутри шарик, ага. Потом был долгий путь к кабинету, и чёртовы волны, встряхивающие тело. Щелчок замка — на автомате, — и рефлекторные шаги к дивану. Спалился! На экране отражался край стола и кресла, сбоку.

— Куда это ты направился? Разверни камеру! — ничего не оставалось, как подчиниться. — Ага, понятно. Мухлюем?

— Так ведь обед же…

Отбрехаться не получилось.

— Конечно, конечно. В кресло, живо! И держи телефон, чтоб я видела твоё лицо.

Приказ в голосе подстегнул, и Олег очухался, только когда с размаху шлёпнулся задом на сиденье. Мммать! Но передышки ему не дали.

— Встал! — да что за?.. И лишь после следующего приказа понял задумку Верхней и… восхитился. — Сел!.. Встал! Сел!

Гос-по-диии… Как же это было охрененно! Стыдно, безумно волнующе, горячо, болезненно. Причём боль вышла на какой-то совершенно иной уровень. Олег плыл, злился, что подчиняется, отчаянно желал разрядки и в то же время — чтобы Лира продлила его мучения.

Когда очередного приказа не прозвучало, он постепенно пришёл в себя. Сидящий в кресле, напряжённый, как сжатая пружина, трясущийся, словно в лихорадке, и тихо скулящий. Последнее добило — он ведь этого даже не замечал.

— Знал бы ты, как сейчас потрясающе выглядишь, мой хороший.

При всём желании он пока не мог совладать с голосом. Только смотрел — умоляюще, страстно надеясь, что Верхняя поймёт. Поняла, судя по улыбке, только легче от этого не стало.

— Продержись до пяти. Нет, до десяти минут шестого.

— Я… не смогу… леееди. Пожалуйста…

— Сможешь. Это наказание, помнишь? — кто б ему дал забыть? Но как же она