ни разу. Сердце у королевны тяжело билось, но отцовское слово — закон. Придется ей идти замуж за старого, злого короля!

Повез Иржик невесту своему господину. Всю дорогу берег ее, следил, чтобы не спотыкался ее конь, чтобы холодная капля дождя не упала на ее плечи. Грустное это было возвращение. Потому что и Иржик полюбил золотоволосую королевну, но не мог ей об этом сказать.

Старый, сварливый король захихикал от радости, когда увидел красавицу, и приказал быстро готовить свадьбу. А Иржику сказал:

— Хотел я тебя повесить на сухом суку за ослушание, чтобы труп твой склевали вороны. Но за то, что ты нашел мне невесту, объявляю тебе королевскую милость. Вешать я тебя не буду, а прикажу отрубить голову и похоронить с честью.

Наутро отрубили Иржику голову на плахе. Зарыдала золотоволосая красавица и попросила короля отдать ей безглавое тело и голову Иржика. Король насупился, но не решился отказать невесте.

Златовласка приложила голову к телу, побрызгала живой водой — голова приросла, даже следа не осталось. Побрызгала она Иржика второй раз — и он вскочил живой, молодой и еще более красивый, чем был до казни. И спросил Златовласку:

— Почему я так крепко уснул?

— Ты бы уснул навсегда, — ответила ему Златовласка, — если бы я не спасла тебя, милый.

Король увидел Иржика и остолбенел: как это он ожил, да еще стал таким красивым! Король был хитрый старик и тут же решил извлечь из этого случая выгоду. Позвал палача и приказал:

— Отруби мне голову! А потом пусть Златовласка побрызжет на меня чудесной водой. И я оживу молодым и красивым.

Палач с охотой отрубил голову старому королю. А воскресить его не удалось. Зря только вылили на него всю живую воду. Должно быть, было в короле столько злости, что никакой живой водой не поможешь. Похоронили короля без слез, под барабанный бой. А так как стране нужен был умный и добрый правитель, то и выбрал народ правителем Иржика, — недаром он был самым мудрым человеком на свете. А Златовласка стала женой Иржика, и они прожили долгую и счастливую жизнь.

Так и окончилась эта сказка о том, как звери отплатили добром за добро и как король потерял голову.

ДВЕНАДЦАТЬ МЕСЯЦЕВ

Словацкая сказка

Было у матери две дочки: одна — родная, другая — падчерица. Родную она очень любила, а падчерицу терпеть не могла, и все из-за того, что Марушка красивей Олены была. Но Марушка не знала о своей красоте, у нее и мысли такой быть не могло: мачеха как только на нее взглянет, так и нахмурится. И она думала, что, наверно, чем-нибудь мачехе не угодила.

Пока Олена то наряжалась да прихорашивалась, то по горнице расхаживала или на дворе прохлаждалась, то на улице разгуливала, Марушка в доме чистила, прибирала, варила, стирала, шила, пряла, ткала, траву для скота косила, коров доила — всю работу делала. А мачеха знай бранит ее да ругается целый день. И не смягчало ее то, что та все терпеливо сносила, — напротив, от этого она обращалась с бедной девушкой все хуже и хуже. А все из-за того, что Марушка с каждым днем становилась все красивей, а Олена — все безобразней.

И подумала мачеха: «Какая мне радость держать красавицу падчерицу в доме? Будут приходить парни в гости, станут влюбляться в Марушку и не захотят любить Олену».

Потолковала она с Оленой, и надумали они такое, что никому другому и в голову бы не пришло.

Однажды — было это вскоре после Нового года, в трескучий мороз, — захотелось Олене фиалок понюхать. Она и говорит:

— Ступай, Марушка, в лес, набери мне букет фиалок. Хочу его к поясу приколоть: очень мне хочется фиалочек понюхать.

— Боже мой! Милая сестрица, что это тебе в голову пришло? Слыханное ли дело, чтобы под снегом фиалки росли? — ответила бедная Марушка.

— Ах ты гадкая грязнуха! Как ты смеешь разговаривать, когда я тебе приказываю? — закричала на нее Олена. — Ступай сейчас же вон! И коли не принесешь мне фиалок, я тебя убью!

И мачеха выгнала Марушку из дому, дверь за ней захлопнула да на ключ заперла.

Заливаясь слезами, пошла девушка в лес. Снегу там целые сугробы, и нигде ни следа ноги человеческой. Долго бродила Марушка по лесу. Голод ее мучил, мороз до костей пробирал. Вдруг видит вдали огонек. Пошла она на тот огонек и пришла на вершину горы. Там горел большой костер, а вокруг костра лежало двенадцать камней, и на тех камнях сидели двенадцать человек: трое из них с белыми, седыми бородами, трое помоложе, трое еще моложе и трое совсем молодых. Сидят тихо, молча, неподвижно глядя на огонь. Это были двенадцать месяцев. Январь сидел на самом высоком камне. Волосы и борода у него были белые как снег, а в руке он держал палку.

Испугалась Марушка, совсем от страха помертвела. Но потом набралась храбрости, подошла поближе и попросила:

— Люди добрые, позвольте мне погреться, я дрожу от холода.

Январь кивнул головой и спрашивает ее:

— Зачем пришла, девица? Чего здесь ищешь?

— Я пришла за фиалками, — ответила Марушка.

— Не время теперь фиалки рвать, кругом снег… — возразил Январь.

— Знаю, — сказала Марушка, — да сестра моя Олена с мачехой велели принести им из лесу фиалок. А коли не принесу, они меня убьют. Прошу вас покорно, дяденьки, скажите, где бы мне фиалок нарвать?

Тут сошел со своего места Январь, подошел к самому младшему месяцу, дал ему в руку палку и сказал:

— Братец Март, садись теперь ты наверх, на мое место.

Месяц Март взобрался наверх, на самый высокий камень, и взмахнул палкой над огнем. Огонь взвился вверх столбом, снег начал таять, деревья покрылись почками, под молодыми буками зазеленела трава, и в траве закачались бутоны цветов. Наступила весна. Среди кустарников, укрывшись под листьями, зацвели фиалки. И увидела Марушка, что вся земля словно голубым платком покрыта.

— Рви скорей, Марушка, рви скорей! — стал торопить ее молодой Март.

Марушка обрадовалась, стала рвать фиалки и скоро нарвала большой букет. Потом сказала месяцам спасибо и поспешила домой.

Удивилась Олена, удивилась и мачеха, когда увидели, что она спешит домой с фиалками. Отворили они ей дверь, и весь дом наполнился запахом фиалок.

— Где же это ты их нарвала? — сердито спросила Олена.

— Они растут высоко на горе, под кустами. Их там видимо-невидимо, — спокойно ответила Марушка.

Олена вырвала букет у нее из рук, прицепила его себе к поясу, стала