Но Гиммлер очень боялся, что дело получит огласку, и заранее придумывал, как можно оправдаться перед Гитлером. Он выдвинул условие, что еврейские организации за освобождение соплеменников платили деньги, и на эти средства в Германию поставлялись машины, медикаменты, стратегическое сырье. Даже предложил — чтобы западные державы не опасались использования подобных поставок против них самих, можно оборудовать машины какими-нибудь специальными устройствами, позволяющими эксплуатировать их только «на снежных просторах России». Вряд ли можно было изобрести такие устройства, но намек на сепаратный мир был весьма прозрачным. А для того, чтобы партнеры поверили в искренние намерения, Шелленберг выразил готовность сразу же отпустить из концлагерей нескольких видных еврейских деятелей.

С этим поручением шеф разведки СД обратился к Мюллеру, тот воспротивился и послал его подальше. Однако Шелленберг получил от Гиммлера специальные полномочия и добился своего. Разумеется, начальник гестапо доложил Кальтенбруннеру. Но в данном вопросе тот его не поддержал. Дело в том, что и сам Кальтенбруннер занялся «торговлей евреями». Ему поручили депортацию иудеев из Венгрии, и у него возникла сходная идея. По его поручению штандартенфюрер СС Бехер провел в Швейцарии переговоры с сионистским лидером Салли Мейером, и некоторых евреев стали за выкуп выпускать за границу. В частности, хозяева концерна «Манфред Вайс» получили разрешение выехать в Португалию, оставив все свои предприятия в собственность СС.

Но Мюллер при удобном случае пакостил Шелленбергу и в других делах. Так, в разведке СД действовал институт в Ванзее по изучению России, составлению прогнозов и рекомендаций антисоветской работы. В него собирали лучших специалистов и из Германии, и из эмигрантов, перебежчиков. Мюллер через Кальтенбруннера подвел «мину» под разработки этого института, обвинил экспертов, что они являются «агентами НКВД».

А в наследство от абвера Шелленбергу достался очень эффективный разведцентр, организованный одним немецким евреем. Он создал разветвленную агентурную сеть и придумал хитроумную механизированную систему обработки данных. Выводы о замыслах советского командования и планируемых операциях поступали за 2–3 недели до событий и пользовались высочайшей оценкой германского генштаба. Но Мюллеру в ходе разделов и переделов абвера стало известно об этом разведцентре, и начальник гестапо парализовал его работу. Поднял шум, что резидент еврей и наверняка работает на русских. Доказывал, что всеми ценными сведениями они просто «подкармливают» немцев для заброса стратегической дезинформации. Повышенная подозрительность фюрера сыграла свою роль, и во избежание неприятностей Шелленбергу пришлось прикрыть центр.

Ну а когда в Берлине вскипали эти дрязги и переплетались интриги, освобожденный от немцев Париж стал «столицей» союзных армий в Западной Европе. Тут расположились штабы и другие службы военного командования, дипломатические миссии. В Париже открылось и советское представительство. К нему потянулись осколки погибших разведывательных структур. Разумеется, среди сотрудников были представители спецслужб, и к ним явился Треппер. Он все еще горел желанием доложить Центру о деятельности и провале своей организации и жаждал выяснить, почему же московское руководство так странно вело себя. Появился и Венцель, бежавший от гестапо и переждавший всю оккупацию в тайных укрытиях.

Очень резко изменился и политический климат в Швейцарии. Германское вторжение ей больше не угрожало, а с победителями она ссориться совсем не хотела. Уже в июле, вскоре после высадки союзников в Нормандии, швейцарские власти выпустили под залог супругов Хаммелей, Маргариту Болли, в сентябре — Александра Фута, Рашель Дубендорфер, Шнайдера и Ресслера. Вся организация снова была на свободе. Но… Радо все еще прятался с женой в тесном чулане. Узнал, что Франция освобождена, и как раз в сентябре договорился со знакомыми, чтобы его нелегально перевели через границу. Он тоже приехал в Париж в советскую миссию, доложил, что его сеть действовала героически, полностью уничтожена, и просил защиты от преследований швейцарцев.

Его подчиненные, оставшиеся в Швейцарии, прежде работали порознь. Но на следствии они перезнакомились между собой. Фут («Джим»), Дубендорфер и Ресслер встретились, обсудили создавшееся положение. За время бездеятельности накопилось множество материалов от разных агентов, и часть информации еще сохраняла значительную ценность. Но передатчиков не было. К тому же, когда стали обмениваться своими впечатлениями о предудущей работе, сопоставлять их, у «Сиси» и «Джима» возникли подозрения, что Радо прикарманивал часть денег, которые переводились из Москвы.

Фут вызвался ехать в Париж, восстановить связь и обо всем доложить. Он жил по британскому паспорту, и никто не посмел чинить ему препятствия. В ноябре он прибыл в советскую миссию, нашел уполномоченного разведки, вручил ему огромный пакет донесений для Центра и рассказал, что происходило и происходит в швейцарских группах. Его доклад диаметрально расходился с тем, что преподнес Радо, и их обоих вызвали для разбирательства в Москву.

В январе 1945 г., едва установилось авиационное сообщение с Францией, собравшиеся в Париже разведчики были отправлены в Россию. При этом Радо опять запаниковал. За то, что он в критической ситуации бросил руководство, его по головке никак не погладили бы. Видимо, и финансовые «нестыковки» имели место. Когда самолет совершил промежуточную посадку в Каире, он сбежал и попросил убежища у англичан. Но британцы в это время не желали осложнять отношения с русскими. Тем более из-за какого-то шпиона, не представляющего больше никакой ценности. Его сразу выдали обратно. В результате трое из четырех разведчиков очутились в разных камерах на Лубянке. Треппер и Венцель — по обвинению в измене, за то, что согласились работать на немцев. Радо — за свои прегрешения и попытку перекинуться к англичанам.

Сюжетная линия романа и кинофильма «Семнадцать мгновений весны» разворачивается вокруг задания особой важности, полученного Штирлицем, — сорвать тайные переговоры нацистской верхушки с западными державами, которые готовятся в Швейцарии. Но мы уже видели, что такие попытки обычно срывал не кто иной, как Мюллер.

А к концу войны поиски связей с американцами и англичанами еще больше активизировались. С ведома Гитлера новые шаги предпринял Риббентроп. В январе 1945 г. его представитель Хессе договорился о закулисных встречах в Стокгольме. Но сведения об этом каким-то образом проникли вдруг в зарубежную прессу, разразился скандал, и фюрер приказал Риббентропу свернуть контакты. Тогда же, в январе, сотрудник Шелленберга Хеттль, начальник СД в Вене, связался в Швейцарии с руководителем американской разведки генералом Донованом и Алленом Даллесом. Забрасывались удочки насчет сепаратного мира, а для начала — чтобы США и Англия ослабили натиск на германскую группировку на Рейне и дали возможность перебросить войска на Восточный фронт.

Но перехваченные радиограммы об этом легли на стол Мюллера. Информация о переговорах эмиссаров Шелленберга с миссией Донована была передана в Москву через единственную оставшуюся рацию «Красной капеллы». Откуда могли получить ее Паннвиц и Сукулов, торчавшие в горном селении на берегу Боденского озера, догадаться не трудно. А Мюллер немедленно начал расследование, подключил Кальтенбруннера, тот доложил Гиммлеру. Как только рейхсфюрер узнал, что операция «засвечена», он испугался и оборвал ее.