Швейцарская сеть Шандора Радо после ареста радистов и бесследного исчезновения своего руководителя просуществовала еще почти год. Но она оказалась словно в вакууме. Агенты продолжали получать сведения от своих источников. Но донесения у них не забирали, денег для информаторов не поступало. Рашель Дубендорфер («Сиси») пыталась самостоятельно восстановить связь с Центром. В свое время она работала в Международной организации труда с другой советской разведчицей, Эрминой Рабинович. Знала, что та по-прежнему числится в Международной организации труда и живет в Монреале. Написала ей по почте, используя прозрачные иносказания — просила передать «старшим родственникам», что ее «семья» жива и здорова, только очень «скучает» и нуждается в деньгах.

Но Эрмина прямой связи с Москвой в данный момент тоже не имела. Все намеки бывшей напарницы она поняла и постаралась их передать через советское посольство в Оттаве. Сперва ее принял мелкий сотрудник, встретил крайне настороженно и отправил восвояси. Тогда Рабинович послала сообщение «Сиси» в посольство письмом в надежде, что она попадет кому надо. Оно действительно оказалось в руках представителя НКГБ, но он ничего не понял, с Радо работали другие ветви спецслужб. Лишь следующее письмо с указанием на «Знаменку» (адрес Генштаба и Разведуправления) достигло цели. Центр немедленно откликнулся, перевел Рабинович деньги, запросил, какими способами она связывается с Дубендорфер, чтобы восстановить контакты. Это было 14 апреля 1944 г. И было уже поздно.

Весной 1944 г. обстановка вокруг Швейцарии снова обострилась. От Гитлера готов был отделиться венгерский диктатор Хорти, договорился с русскими. Но фюрер узнал об этом и в марте направил войска, Венгрия была оккупирована. А Шелленберга совершенно не удовлетворили меры против советской разведки, предпринятые полковником Массоном. Он опасался, что «Красная тройка» обзаведется новыми передатчиками и воскреснет, как и могло произойти. Пример соседней Венгрии позволил начальнику СД снова шантажировать швейцарцев. Он угрожал, что фюрер обдумывает вторжение, а чтобы предотвратить его, нужны доказательства лояльности.

При этом Шелленберг передал свои данные, которые удалось собрать на некоторых агентов. Швейцарская контрразведка поддалась. 19 апреля она арестовала «Сиси» и Христиана Шнайдера («Тейлор»). Судя по всему, Массон решил просто оборвать ту нить, которая вела к его агенту Ресслеру. Но на допросе Шнайдер раскололся и назвал Ресслера. В мае его тоже арестовали. Прервался поток информации, которую он получал от своих источников из Германии. Пресеклась и возможность восстановить связь через «Сиси» и ее подругу в Канаде.

Но на других направлениях советская разведка добивалась новых успехов. Она сыграла немалую роль в летнем наступлении советских войск. Германская группа армий «Центр» была совершенно разгромлена, целые армии погибали и сдавались в нескольких белорусских «котлах». Руководство советских спецслужб после этого сочло, что операция «Монастырь» исчерпала себя, ее было решено прекратить. Агент Демьянов («Гейне»), поставлявший немцам «информацию из генштаба», доложил своему германскому начальству, что его переводят на другое место службы, в железнодорожные войска в Белоруссию.

А здесь по идее, поданной самим Сталиным, была организована операция «Березино». «Гейне» сообщил немцам, что в лесах возле Березины скрывается крупная германская часть численностью около 2 тыс. человек, у нее худо с продовольствием и боеприпасами. Неприятелям показалось соблазнительным иметь свое «партизанское соединение» в советских тылах, вести через него разведку. «Гейне» приказали навести контакты с окруженцами, уточнить координаты, чтобы германское командование могло установить с ними прямую связь. Для проведения операции была создана оперативная группа, в нее вошли видные разведчики Наум Эйтингон, Михаил Маклярский, Григорий Мордвинов, Яков Серебрянский, Григорий Зобач и молодой сотрудник Вильям Фишер — впоследствии он прославится под именем Рудольфа Абеля.

Командира «окруженцев» должен был изображать пленный подполковник вермахта Генрих Шерхорн, прикомандировали еще нескольких перевербованных пленных. В августе немцы забросили на парашюте радиста. Его взяли, начали радиоигру. По заявкам Шернхорна вражеское командование стало присылать оружие, продовольствие, взрывчатку, деньги. Присылало и связных, своих разведчиков, специалистов-диверсантов. Их тоже арестовывали, и многие присоединялись к игре. В Германию поставляли информацию, якобы добытую «германскими партизанами», слали живописные доклады о проведенных «диверсиях».

Хотя немцы отнюдь не были простаками, которых можно запросто обманывать. Они предпринимали проверки. В разное время было тайно направлено 8 агентов с задачей проникнуть в район действия «части Шернхорста» и удостовериться в истинном положении дел. Но подступы к месту «базирования» держались под бдительным контролем. Все 8 посланцев были перехвачены. После соответствующей обработки часть из них соглашалась сотрудничать, подтверждала, что встретилась со «своими» и «Шернхорст» действует героически. Ну а те, кто упорствовал, прекращали выходить в эфир. Мало ли что? Дорога дальняя, опасная. В населенных пунктах контроль, бдительное население, на дорогах проверки, в лесах полно мин… Германское командование продолжало высылать «Шернхорсту» инструкции и нужные грузы.

Положение Германии стремительно ухудшалось. Русские вступили в Польшу, ворвались на Балканы. Армии США и Великобритании быстро продвигались во Франции. Их успехам в немалой степени способствовало как раз то обстоятельство, что значительную долю здешних германских войск составляли части «Остгруппен». На родине сдаваться им было слишком опасно — русские солдаты даже до СМЕРШа не доведут, сами прикончат. Но здесь-то против них оказались американцы и англичане! Сдавались, перебегали, убивали немецких командиров. Многие тут же выражали желание записаться в армии союзников, чтобы и после войны пристроиться у них. Британцы и американцы не отказывались, охотно принимали новых солдат.

А большинство французов всю войну послушно служили оккупантам и трудились на них. И только теперь, когда немцы терпели поражения и отступали, в них резко пробудилась национальная гордость. Повсюду стали возникать отрядики «макизаров» — партизан. В бои с германскими войсками они не вступали. Но обстреливали на дорогах уходившие колонны и обозы, уничтожали мелкие группы и отдельных солдат и офицеров, отбившихся от своих. В городах, оставляемых немцами, отряды местного «сопротивления» громили и грабили брошенные склады, казармы, учреждения германской и вишистской администрации, полиции. Устраивали самосуды и расправы над теми, кто так или иначе сотрудничал с оккупантами. Женщин, объявленных «германскими подстилками», стригли наголо и таскали по улицам раздетыми.

В августе 1944 г. войска союзников стали приближаться к Парижу, нацисты начали эвакуацию. Сукулов-«Кент» запросил Москву, остаться ли ему в городе и ждать прихода американцев или ехать с «немецкими друзьями»? Ответ был категоричным — ехать, но не прерывать связь с Центром. Бежавший Треппер к этому времени уже давно действовал в коммунистической подпольной организации. Настроения в Париже царили панические, эвакуация превращалась в бегство. Немцы спешно грузили на машины имущество, жгли документы, а многое бросали, только бы уехать самим. Треппер решил воспользоваться этим.