— Когда вы вернетесь? — спрашивает юноша.

Старик долго всматривается в него и ничего не говорит.

— Когда смогу, — в конце концов отвечает он.

Потом они сидят молча, глядя друг на друга и на открывающийся взгляду пейзаж. Юноше не нравится намек, который он уловил в последних словах старика. Ему не нравится то, что он чувствует. Но решение принято, и он должен смириться с ним.

Пусть даже он ощущает лишь холод и пустоту внутри себя.

Старик уходит с первыми проблесками рассвета и уносит с собой посох. Юноша увидит его еще лишь раз до того, как талисман вместе с грузом ответственности перейдет к нему.

Воспоминания пришли и ушли, став отражением мыслей о будущем, о его ближайшем будущем. Быть может, он продолжал бы вспоминать прошлое, вызывая в памяти образ старика, представляя его таким, каким его видел в последний раз, но тут с ним шепотом заговорил Пантерра Ку. Они уже подходили к Гленск-Вуду.

— Что вы ей скажете? — спросил Пантерра.

Внезапно мальчишка стал раздражать его. Вечно он задает вопросы, ответы на которые очевидны! Впрочем, когда-то он и сам был таким — молодым и сомневающимся в себе, способным вверить свою судьбу незнакомцу, который мог изменить его жизнь так, как ему и не снилось. И тогда ему тоже были нужны ответы. Он с нетерпением ждал, когда ему откроются вещи, до того неведомые, которые он вынужден был просто принять как должное. Он не был таким настойчивым, как Пантерра, но ведь у него было намного больше времени, чтобы свыкнуться со своей ролью ученика.

И еще он с самого начала знал, что от него требуется, тогда как Пантерра не имел об этом ни малейшего понятия.

«Наверное, причиной моего раздражения стала природа наших отношений», — решил Серый Страж. После встречи с мальчиком он постепенно пришел к мучительному выводу: именно Пантерре он передаст посох. Мальчик обладал необходимыми навыками и подходящим характером, ему было присуще чувство ответственности. И было в нем что-то еще, нечто трудноуловимое, что выделяло его среди всех остальных. Сидер, пожалуй, и самому себе затруднился бы объяснить, откуда в нем вдруг взялась такая уверенность. Он просто знал это. Пантерра Ку был тем самым, кого он искал. Серому Стражу потребовалось некоторое время, чтобы свыкнуться с этой мыслью, но теперь ему казалось, что это было предопределено.

Основная трудность, несомненно, заключалась в том, чтобы объяснить все это мальчику и убедить его сделать нужный выбор. Серый Страж сделал его много лет назад — тогда он отказался от прежних планов на жизнь и составил новые.

— Мы попросим ее помочь нам, — ответил он Пантерре, намеренно выражаясь туманно. В конце концов, он и сам еще ни в чем не был уверен. Но он будет знать, как действовать, когда они найдут ее.

— Но что она может сделать? Вы сами знаете, что она не участвует в принятии решений, несмотря на то что она — член Совета деревни. Не будь она замужем за Погом Крэем, ее вообще давным-давно изгнали бы из Гленск-Вуда. Если она сейчас нам поможет, Скил Эйл найдет способ исправить свою ошибку.

«Парень прав», — подумал Сидер.

— Мы не позволим этому случиться. — Он оглянулся на своего спутника. — Даю тебе слово.

Мальчику, похоже, этого было достаточно. Дальше они шагали уже молча, следуя прихотливым извивам узенькой тропинки, которая спускалась в Гленск-Вуд с дальней горной гряды, далеко в стороне от основной дороги. Сидер не видел пока причин уведомлять всех и каждого об их появлении. Он надеялся, что Айслинн подскажет ему, что следует предпринять. Она знала жителей деревни и их лидеров намного лучше него, так что ей должно быть известно, как заручиться их поддержкой, несмотря на происки Скила Эйла.

На душе у Серого Стража было тяжело. У него была возможность покончить с Серафиком, сделать так, чтобы тот исчез, словно его никогда и не существовало. Но его не готовили к роли наемного убийцы, а кодекс чести не позволял ему причинять вред тем, кто непосредственно не угрожал ему самому или тем, кого он поклялся защищать. Но Скила Эйла отделяла тонкая грань от того, чтобы попасть в эту категорию, — ведь он нес ответственность за попытку убийства Пантерры и Пру. Но причастность Серафика к этому не была доказана, хотя он и был главным подозреваемым. На заседании Совета, на котором выступал Пантерра, присутствовали многие; так что мог и кто-то другой, воспылав безумной яростью, поддаться минутному порыву.

Тем не менее ему придется найти способ обезопасить Айслинн от посягательств Серафика после того, как они с Пантеррой уйдут из Гленск-Вуда. То, что Скил Эйл не покушался на ее жизнь в прошлом, еще не значило, что он не предпримет такой попытки в будущем. Особенно после того, как выслушает то, что собирается сказать ему Серый Страж. После этого все изменится бесповоротно.

И едва он додумал эту мысль, как на него снизошло озарение, и он понял, что следует предпринять.

Но на всякий случай он решил пока не распространяться на этот счет. Теперь они были уже на околице деревни и проходили в такой близости от домов, что могли видеть тени, падающие на задернутые занавески там, где окна были освещены. Несколько деревенских жителей прошли по дороге, но они были слишком далеко, чтобы их можно было узнать, зато они не могли видеть путников. Серый Страж жестом показал мальчику, чтобы тот держался поближе к нему, и стал осторожно двигаться от дерева к дереву, от поленницы к сараю, медленно приближаясь к центру деревни. «Мы почти у цели, — подумал он. Ее дом находился всего лишь в сотне футов от них. — Интересно, она дома одна или вместе с Погом?» — Собственно говоря, было бы лучше, окажись он дома.

Но в глубине души Серому Стражу этого совсем не хотелось. Пусть ненадолго, но он жаждал побыть с ней наедине.

Тропинка, по которой они шли, уперлась в небольшую купу деревьев, растущих позади расположившихся полукругом домов, когда Пантерра внезапно схватил его за руку.

— Мой дом, — прошептал мальчик, указывая на одно из зданий.

Дом был темен и тих — казалось, в нем никто не живет. Но лужайка была подстрижена, внешне дом выглядел вполне ухоженным. Мальчик замер на месте, глядя на него так, словно никогда не видел раньше, и Сидеру вдруг стало интересно, о чем он думает. Наконец Пантерра кивнул, давая понять, что они могут продолжить путь. Очевидно, ему хотелось лишь бросить взгляд на родной очаг.

Еще через несколько минут они остановились в тени дома Айслинн. Сидер ждал, пока инстинкт не подскажет ему, безопасно ли входить внутрь. Он не мог знать, кто ждет его там, — с того места, где они стояли, до них не доносилось ни звука.

Но он чувствовал, что в доме кто-то есть.

— Подожди здесь, — сказал он Пантерре.

Он выскользнул из тени, подошел к входной двери и постучал. Теперь он расслышал какое-то движение внутри, потом звуки шагов, лязг отодвигаемого засова и скрип петель.

Дверь отворилась. На пороге стояла Айслинн.