Вальрасова система содержит уравнения поведения (или максимизирующие), которые воплощают теоремы логики выбора. Выбор в этой системе делается с учетом ограничений, одна часть которых входит в уравнения поведения, а другая – в уравнения баланса. Эта система имеет весьма общий характер и допускает разные интерпретации, иными словами, порождает разные «теории» в зависимости от того, как мы концептуализируем те явления, которые она моделирует. Чтобы придать ей уникальное значение[161], в нее нужно добавить нечто, что в строгом логическом понимании является лишь семантическим кодом, но для экономиста содержит всю структуру экономической вселенной, которую он должен анализировать, и предрешает многие будущие результаты этого анализа. Но понятия подразумевают отношения, и так как теория настолько, насколько она состоит из разработки рациональных схем, является в большой степени теорией экономического расчета, мы можем не говорить, что Вальрасова система заключает в себе решение проблемы концептуализации, но должны сказать, что она заключает в себе схему экономического учета. Мы знаем из прежнего и недавнего опыта, что эта концептуализация, или схема отчетности, строится вокруг понятий величины капитала и дохода. Вот почему Вальрас включил в свои «Элементы чистой политической экономии» несколько параграфов, которые можно было бы озаглавить «Элементарные принципы учета». По этой же причине Ирвинг Фишер добавил в «Исследования» том «Природа капитала и дохода». Насколько мне известно, этот том не получил широкого признания. Большинство людей увидели в нем лишь продолжение давней дискуссии о тех двух понятиях, от которых они по праву уже устали. Однако некоторые экономисты, в числе которых был и Парето, восхищались этой работой[162].

Во-первых, Фишер успешно выполнил давнюю задачу. Я не знаю, впечатляет ли других так же сильно, как меня, тот исторический факт, что экономисты привычно игнорируют наиболее очевидный ход рассуждений. Судьба трактата Даниила Бернулли служит тому доказательством. Другим доказательством служит то, что экономисты не объединяют усилий с инженерами. Но самый лучший пример – это то, что экономисты XIX века проигнорировали современную им практику отчетности и страхования, а следовательно, не попытались ее рационализировать с позиции экономической теории. Все попытки это сделать были предприняты относительно недавно и наиболее значимые из них следуют примеру Фишера, хотя наверняка неосознанно. Ответная реакция бухгалтеров была только отчасти благосклонной; положительным был, например, отзыв профессора Кэннинга. Остальные раскритиковали книгу. Но ничего. Главное то, что Фишер сделал первый шаг.

Во-вторых, достижения Фишера в этой области можно сравнить с его достижениями в области теории индексов. Когда он занялся этой теорией, прошло уже около полутора веков со времен Карли и почти два – со времен Флитвуда. Ей было посвящено огромное количество трудов. Вклад Фишера был, с одной стороны, систематизацией, а с другой – рационализацией, то есть созданием ряда критериев, которым должны были удовлетворять индексы. Так же он подошел и к вопросам капитала и дохода. Исходя из тех целей, которым должны были в реальности служить эти понятия, он рационально разработал набор определений понятий богатства, собственности, услуг, капитала и дохода – этот набор был новым благодаря хотя бы тому достоинству, что укладывался в рациональную схему. Результат не всем пришелся по душе. Здесь Фишер вновь опирается на принятую практику, которая, среди прочего, привела к сегодняшнему упору на различие между запасами и потоками. Из нее также следует определение: производственный доход = реализованный доход за вычетом амортизации. Если понимать каждый из использованных терминов в Фишеровом значении, это определение связано с утверждением, что сбережения не являются достойным объектом для обложения доходом на прибыль, то есть что обложение доходом сбережений означает двойное налогообложение[163].

В-третьих, эта работа освободила пространство для развития теории процента. Конечно, для этого использовался принцип Бём-Баверка, или, если угодно, Джевонса. Но достаточно пронаблюдать за дисконтными процессами, принятыми в деловой практике, и аналитически очистить их, чтобы прийти к пониманию связи между величиной капитала и величиной дохода, разработанного в этой книге. Эта связь, в свою очередь, предполагает, что процент – это не доход, приносимый определенным классом средств производства, но результат этого процесса дисконтирования, который применим как логический принцип ко всему. Тот факт, например, что «ренту с земли» не нужно рассматривать в одной системе координат с «процентом с капитала», был отмечен, хотя и не описан так подробно Маршаллом, чье понятие квазиренты указывает на развитие его мысли в этом направлении. Об этом однозначно писал Феттер, но Фишер, развив его теорию, довел все выводы до конца и построил на их основании собственную систему.