– Ага, вроде них, – согласился Манфрид и поманил араба пальцем. – Больше и без нормального языка.

– Ах, вы желаете услышать, как я говорил бы со своим соотечественником? – понял Аль-Гассур и просветлел.

– Ага, пошли моего братца ко всем чертям так, будто он твой, а не мой, – сострил Гегель.

– Только попробуй и увидишь, что получится, – предупредил Манфрид. – Скажи что-нибудь простое, вроде «будет золото в могиле, если не боишься гнили».

– Слушаю и повинуюсь, о блистательный хозяин.

Аль-Гассур поклонился и произнес длинный набор звуков – просто звуков, а не слов языка, на котором говорят в южных пустынях. Аль-Гассур не слышал и не произносил ни слова по-арабски с детских лет и с тех пор в основном учил языки тех, кого собирался облапошить. Тем не менее его тарабарщина удовлетворила Гроссбартов: братья покивали и заухмылялись.

– Вот! Говорил же! – возликовал Манфрид. – Что это значит?

– Нету золота в могиле, только те, кого убили, – ответил Аль-Гассур и снова поклонился, надеясь, что правильно запомнил поговорку, которую, разумеется, переиначил, но это не огорчило братьев.

– Такое тоже часто бывает, – кивнул Гегель. – Ладно, он сгодится, как любой другой.

– Только других нет, – заметил Манфрид.

– Прошу даровать мне стократ незаслуженное прощение, – сверкнул свинцовыми глазами Аль-Гассур. – Для чего я сгожусь?

– Для всего, что нам понадобится, – отрезал Манфрид.

– А пока нам мало что надо, так что сиди тише воды, ниже травы, а то будет тебе от нас воздаяние, – пояснил Гегель.

– Сию минуту, – поклонился еще ниже Аль-Гассур и чуть не выронил своего голубя. – Я буду в вашем распоряжении денно и нощно – либо здесь, либо в чертогах свиноматических.

– Чего? – не понял Манфрид и заозирался.

– В свинарнике, – уточнил Аль-Гассур, подхватил костыль и ускользнул, чтобы подумать еще разок о том, к кому судьба привела его в услужение.

Гроссбарты легким шагом пустились по заросшим тропинкам сада, который умелый садовник организовал так, что он казался более просторным, чем на самом деле. Ни один из братьев ни за что бы не признался другому, насколько приятно его потрясла теперешняя ситуация, невзирая на вредный характер Барусса. На закате Гроссбарты вторглись на кухню и выставили оскорбительные требования поварихе и ее сухопарому мужу. Там братья расправились с двумя крупными порциями, прежде чем ушли, чтобы принять ванну, приказав следующую порцию доставить прямо в банную комнату.

Гроссбарты искренне наслаждались роскошью этого дома, ночью спали крепко и на следующее утро проснулись лишь от того, что Родриго принялся барабанить в двери. Щеголь подождал с братьями, пока принесли еду и вино, и, когда они не предложили ему разделить с ними трапезу, послал за своим завтраком отдельно. Только тогда отъевшиеся и подвыпившие Гроссбарты наконец изволили заметить его присутствие.

– Ну, что у нас запланировано на сегодня? – спросил Манфрид.

– Вы сопроводите меня в город, чтобы приобрести все необходимое для вашего путешествия, – ответил Родриго и отдал свою тарелку служанке, потом неловко ей улыбнулся. – Спасибо, Маргарита. Итак, в путь?

– Надо переговорить с капитаном, – рыгнул Гегель.

– Вы сможете попросить о встрече сегодня вечером, но прежде следует приобрести для вас все необходимое.

– Лодку, например? – предположил Манфрид, толкая брата в бок локтем и восторженно кивая.

– Что? Нет. Новую одежду, доспехи и оружие, если они вам нужны, а также любые прочие предметы, которые вы сочтете полезными для своего предприятия.

– Так он тебе сказал, куда мы направляемся? – мрачно спросил Гегель, недовольный болтливостью капитана.

– Да, но мне до того нет дела, – надулся Родриго. – Перед капитаном ныне стоят куда более насущные задачи, а ваше присутствие отвлекает от испытаний, что потребуют нашего внимания.

– «Нашего» – это твоего и нашего? – бросил Манфрид и наступил ему на плащ.

– Это моего и капитана, – отрезал Родриго и повел братьев наружу.

Гроссбарты настояли, что перед выходом в город необходимо заглянуть на кухню, чтобы захватить хлеба и сыра в дорогу. Заполненные народом улицы проходили мимо, а часто и через строения куда более величественные и роскошные, чем усадьба Барусса. Даже самые узенькие мостики здесь украшала изысканная резьба. Родриго предложил нанять одну из лодочек, что покачивались рядом на водах канала, но Гроссбарты наотрез отказались, а потом совсем помрачнели, узнав, что главное городское кладбище располагается на острове, до которого посуху не добраться.

Петляя по тесным улочкам, они потратили бо́льшую часть дня на то, чтобы купить кольчужные рубахи, щиты, новые сапоги, одежду, ранцы, сумки и прочее, что смогли придумать, как только выяснилось, что за все их товары расплачивается Родриго. Тот, в конце концов, возмутился и положил предел их фантазии, отказавшись платить за якобы арабское устройство, сделанное из стекла и металла, применения которому даже сам продавец не мог придумать, но все равно просил небольшое состояние за диковинку. Несколько раз они останавливались в питейных заведениях, и, когда день начал клониться к вечеру, все трое крепко напились. Родриго кое-как доковылял до пристани, и здесь братья впервые в жизни увидели море.

– Я думал, оно побольше будет, – соврал Гегель, который воображал себе водный простор не крупнее старого озера неподалеку от Бад-Эндорфа.

– Ну, отсюда его целиком не видно, – поучительно сказал Манфрид, который принял облачный фронт на горизонте за противоположный берег. – Помнишь пруд при Дунае, он ведь вышел поменьше, чем ты думал, а все одно целую вечность обходить пришлось.

– Мой брат ненавидел море, – пробормотал Родриго, – говорил, что ему нельзя доверять. Похоже, дорогам тоже доверять нельзя.

– Если с телеги свалился, встанешь и дальше пойдешь, – заявил Гегель, пошатываясь у края пирса. – А если с лодки, остается лишь помирать.

– Плавать умеете? – спросил Родриго.

– Ты нас ведьмами обозвал?! – взревел Манфрид и уперся бородой прямо в лицо Родриго.

– Всякому человеку, который поднимается на корабль, лучше знать, что делать, если свалится за борт, – пояснил Родриго, отшатнувшись от зловонного дыхания Манфрида.

– Плавать – это для рыб, как летать – для птиц! – объявил Гегель.

– Да, но…

– Никаких но. Хочешь нас обманом утопить?

Манфрид прищурился в сумерках, чтобы разглядеть ложь в глазах Родриго.

– Я хотел лишь дать вам хороший совет, как всякий добрый христианин другому христианину, только и всего, – высокомерно ответил Родриго. – Клянусь мощами Сан-Марко, никакого обмана!

– Марко – это увалень, который за нашим арабом приглядывал, когда мы пришли, да? – уточнил Гегель.