Как бы там ни было, мы на месте.

Аббатиса услышала шум и вышла на крыльцо.

— Маргарет! — удивленно ахнула она, увидев Тони. — То есть Светлана! Я ждала тебя завтра. Но как?..

— Меня зовут Энтони Каттнер, сестра Констанс, — перебив, церемонно представился он. — Я ее муж. Светлана в повозке. Вы не могли бы мне помочь? Я один не смогу перенести ее в дом. Ей очень плохо.

Ты бы еще свою бабушку попросил помочь перетащить девяностокилограммового мужика. Сестра Констанс хорошо если пару блохастых ежей поднимет.

Хотелось бы мне видеть, как она восприняла информацию о том, что леди Маргарет является мужем похожего на труп господина, завернутого в лошадиные попоны. Тем не менее, вопросов задавать она не стала, просто помогла Тони вытащить Мартина из повозки, придерживая его голову. Дальше опять волоком на одеяле — до крыльца. Как именно они занесли Мартина в дом, не представляю, от боли я уже мало что соображала.

И вдруг… боль кончилась. Нет, не так. Она никуда не делась, но вдруг стала какой-то вязкой, похожей на застывающее желе. Если до этого момента все тело Мартина было в постоянном напряжении, сейчас оно внезапно обмякло. Он больше не рвался освободиться от веревок и уползти обратно в Стэмфорд.

Он умирал…

Эй, вы, беззвучно завопила я, сделайте что-нибудь! Не видите? Он же сейчас умрет! Тони, мать твою!

— Может, вы все-таки объясните?.. — начала сестра Констанс, когда Мартина устроили на чем-то твердом — надо думать, на скамье.

— Нет времени! — снова перебил ее Тони. — Светлана в теле Мартина, Мартин умирает. Все остальное неважно. Помогите ей!

Она наклонилась ко мне — я почувствовала на щеке Мартина ее дыхание, запах старческого тела и ветхой одежды.

— Он… она горит, — сказала сестра Констанс. — Сердце бьется часто и слабо. Дышит еле-еле. Помогите мне снять с него… с нее одежду.

Когда они стащили с Мартина все кое-как напяленные одежки Билла, Тони сдавленно ахнул.

— Рана неглубокая, но нож был отравлен, — тихо сказал аббатиса. — Видите эти пятна? К тому же лихорадка… Я ничем не могу помочь.

— Но как же?.. Ведь раньше… ведь он же должен был выжить. Прожить еще сколько-то там лет, стать маркграфом.

— Он и выжил бы, если бы все шло так, как должно было идти.

— Но Света… что будет с ней?

— Я не знаю, мастер Энтони.

Зашибись, подумала я. Чем дальше в лес…

— Я думаю, когда Мартин умрет здесь, он снова появится в том месте, где должен быть, — сестра Констанс отошла, стукнула крышка сундука. — Но дух Светланы… Он может исчезнуть, может остаться здесь. Или оказаться в новом теле Мартина. Но управлять этим телом она уже не сможет, а значит, не сможет вернуться сюда. Не будем ждать, я сделаю то, что уже делала однажды: освобожу ее от тела. Она станет призраком, но сможет отправиться в Овернь с вами.

— А мое тело? То есть тело Маргарет? Может быть, мы вдвоем?..

— Это невозможно, — отрезала сестра Констанс. — Два духа не могут находиться в одном теле.

— Но Маргарет как раз для этого отправила меня сюда. Чтобы я перетащил ее к себе в тело Мартина и привел сюда.

— Но ведь этого не произошло, так? Маргарет ошиблась. В одном теле одновременно могут находиться дух живого и дух умершего. Но никак не двое живых. Когда вы пытались притянуть ее к себе, она просто вытолкнула вас на свое место. Поэтому вы и оказались в женском обличье, насколько я понимаю.

Разговаривая с Тони, сестра Констанс готовила все то же отвратительное зелье — я узнала его запах. Вот только как она собирается влить его в глотку Мартина, хотелось бы мне знать.

— Возьмите факел, мастер Энтони, — приказала аббатиса, — выйдите и пройдите вправо, к холму, где живет дракон. Там найдете высокое растение с толстыми трубчатыми стеблями. Сорвите несколько, подлиннее и потолще. Только оберните чем-нибудь руку, у него ядовитый сок.

Понятно, они запихнут эту трубку в глотку и вольют отраву через нее. А что сок ядовитый — так это уже неважно.

— Да, Светлана, я не ожидала этого, — сказала сестра Констанс, когда Тони вышел. — Неужели твой принц отправился за тобой по доброй воле? Или его заставила Маргарет? Ладно, ты мне все расскажешь. Главное — чтобы мы успели. Держись! Не дай ему умереть!

Легко сказать! Интересно, как она себе это представляет?

Хлопнула дверь. Торопливые шаги.

— Я выбрал самые длинные и толстые, — сказал Тони. — Насколько мог увидеть в темноте.

— Вот эти подойдут, — одобрила сестра Констанс. — Надо бы, конечно, подождать, когда остынет, но времени нет.

— Но ей же обожжет все! — возразил Тони.

— Придется потерпеть несколько минут. К тому же, полагаю, эта боль будет не намного сильнее той, которую она и так испытывает. Я знаю этот яд. Он действует не сразу, обычно через несколько дней, убивает медленно и причиняет страшные мучения. Хотя некоторые выздоравливают. Но живут после этого недолго. И не могут иметь детей.

Так вот оно в чем дело! Вот почему Мартин — то есть уже Бернхард — не женился! И почему умер сравнительно молодым.

— Так, держите голову. Немного наклоните вперед.

— В нос? — удивился Тони.

— А как иначе? — в свою очередь удивилась сестра Констанс.

Жесткий трубчатый стебель, смазанный маслом, легко скользнул через ноздрю. Я чувствовала, как он опускается все ниже и ниже. Это было неприятно, внутри все горело, как будто мало было жара от раны и воспаления легких.

— Но как вы будете наливать? — спросил Тони. — Он ведь такой тоненький.

— А вот как.

Не успела я подумать, что собой представляет это «вот как», в меня, прямо в желудок, тонкой струйкой полилось жидкое пламя. Мартин вздрогнул, а я почувствовала себя средневековым преступником, которому в глотку заливают расплавленное олово. Или свинец?

Секунда шла за секундой, пытка продолжалась. Они там что, решили влить в меня ведро через соломинку? Господи, когда же это прекратится?! Я больше не могу!!!

И вдруг все кончилось, на этот раз действительно кончилось. Боль словно выключили. Я увидела сестру Констанс, которая держала в руках кружку и кусочек кожи, свернутый воронкой. Увидела Тони, который придерживал голову Мартина с торчащим из ноздри толстым стеблем. Увидела знакомую хижину с очагом и закопченными балками потолка. В углу на лавке под тонким одеялом спала незнакомая старушка. Все вокруг ходило ходуном, хижина со всем содержимым словно поднималась на волнах и стремительно падала вниз. И только я оставалась неподвижной в центре этого бушующего моря. Это было уже знакомое, испытанное чувство.

А потом я скользнула вверх, облетела хижину и представила, что сажусь Тони на плечо — как колибри или стрекоза.