Мальчик приблизился к окну. Оно было темным и мокрым. Внезапно из темноты возникли руки и легли на стекло, пробуя его на прочность. Потом возникло лицо – детское и одновременно похожее на бескровную маску. Детские ладони надавили на стекло снаружи, и по стеклу зазмеилась трещина. А по ковру от лежащего тела, извиваясь, как пиявка, потекла струйка крови, она все ширилась, пухла, превращаясь из струйки в пятно, растекалась.

Существо, приникшее снаружи к стеклу, раздувая ноздри, чуя этот запах, начало тихонько скрести по стеклу, надавливая все сильнее своими слабыми детскими ладошками. Они были измазаны чем-то бурым, засохшим, этим самым бурым, засохшим был испачкан и детский рот.

Мальчик склонил голову набок, словно любуясь этим зрелищем. Еще минута, и стекло треснет, и то, что было снаружи, проникнет внутрь.

Шум… шум у крыльца…

Шаги у дверей бокса…

Бывшая медсестра Наталья Багрова открыла глаза. Существо с испачканным засохшей кровью ртом было здесь, рядом, до него можно было дотронуться: девочка с мокрыми темными волосами в грязной и рваной кенгурушке.

Она покачала головой и приложила палец к губам, словно призывая к молчанию. А потом поднесла вытянутый палец к губам медсестры.

Легкое касание, укол, укус: трепещущая плоть раздвинула губы, точно в чудовищном поцелуе, пиявкой впиваясь в язык.

Медсестра Наталья Багрова захрипела, царапая ногтями рот, щеки, шею.

Когда в бокс зашли врачи, они обнаружили ее мертвой на полу, покрытом мягкими матами, с посиневшим от удушья лицом.

Казалось бы, в момент наивысшей активности, когда следовало «бросить все силы на задержание», они просто сидели, сложа руки.

Гущин, Катя, Мещерский, оперативная группа. И даже следователь прокуратуры… Он подъехал к дому Москалевых, когда… В общем тогда. И все успел увидеть собственными глазами.

Они собрались в отделении милиции «Архангельское». Регина Москалева находилась здесь же, под охраной.

После того как оперативника со сломанной рукой (открытый перелом со всеми вытекающими последствиями) срочно доставили в больницу, Гущин сказал:

– Сумасшедший дом. Нам никто не поверит.

Никто не возразил.

И только эксперты-криминалисты…

– Что? Что там еще у вас? Ну? – Гущин вел себя необычайно нервно. Таким Катя никогда прежде не видела флегматичного замуправления розыска.

– Сравнили отпечатки ладоней со стекла с изъятыми ранее.

– Где изъятыми?

– На квартире Полины Кусковой. Там тогда обнаружили много отпечатков пальцев потерпевшей, а также Угарова и еще детские отпечатки пальцев, ладоней – видимо, сестры, которая у нее жила. Так вот именно эти отпечатки совпали. Они совсем свежие, и, учитывая данные, которые мы получили по результатам анализа ДНК… Вывод: Лера Кускова жива, была на месте происшествия, а до этого, судя по результатам анализа ДНК, принимала участие в убийстве своей сестры.

Гущин достал сигареты, протянул Мещерскому. Закурили, нещадно дымя.

– Где мотив? Ну где, я вас спрашиваю, я себя спрашиваю. – Гущин пытался справиться со своими нервами, с ситуацией, вышедшей из-под контроля. – И с Москалевым тоже… Ну узнал про ДНК-экспертизу, ну начал у сынка выяснять… Но они ж с женой столько лет вместе – и вдруг она его… Она его! Где мотив? Где внятный ясный для суда мотив? Нет мотива. По такому сорту преступлений не бывает мотива.

– Федор Матвеевич, а может, все же мотив есть, всегда есть. – Мещерский (вот уж кого не спрашивали!) поперхнулся дымом. – Только это другой мотив. Может, он там, где вас, профессионалов, не учили искать?

– Меня не учили? Слушай, консультант…

– Вы ЕГО видели? – спросил Мещерский.

И Гущин не ответил. И Катя тоже молчала.

Потом Гущин пошел в кабинет, где держали Регину Москалеву. Еще одна попытка «внести ясность для суда».

– Что будем делать, Сережа? – спросила Катя.

Мещерский достал из кармана сотовый.

– Кому ты собираешься звонить?

Мещерский искал что-то в «памяти», в «телефонной книге». По его напряженному, сосредоточенному лицу было видно, что он на что-то решился.

– Кому ты хочешь звонить?

И тут… Потом Катя часто думала: было ли это совпадение? Нет, наверное, нет, в цепи самых невероятных событий все равно присутствует незримая логика, которая и ведет все и всех за собой – до конца, а может быть, возвращая в самое начало.

– Полковник Гущин где? – На пороге, как вестник, возник старший оперативно-поисковой группы. – Срочно его сюда. Прослушка квартиры Анны Гаррис только что зафиксировала – ей звонил Угаров с мобильного!

Запись разговора была с помехами, они все слушали ее:

– Ань, это я.

– Андрей, Андрюша, ты где? Что было ночью? Такой разгром, стрельба… Я ничего не понимаю. Меня опять милиция допрашивала… Господи, что же это… ведь все вроде кончилось, и адвокат сказал…

– Голос твой услышать хотел, благодарен тебе за все. Аня, прости меня, я очень виноват перед тобой.

– Пожалуйста, скажи, где ты – я приеду.

– Нет, невозможно. Ты прости меня… я тебе много врал, но ты прости, мне очень нужно это, чтобы меня простили.

– Я люблю тебя, я все сделаю, если хочешь – уедем вместе, я все брошу, я тебя бесконечно люблю и хочу быть с тобой всегда.

– Держись от меня подальше.

– Что?

– Держись от меня подальше. Аня, слышишь? Я хочу, чтобы ты жила, была счастлива – держись от меня подальше. Прощай.

– Андрей!!!

Ту-ту-ту…

– Во сколько был звонок? – спросил Гущин.

– Четверть часа назад – в 0.57.

– «Держись от меня подальше», значит…

– Федор Матвеевич, он признался лишь в убийстве Надежды Тумайкиной, – сказала Катя. – Полину он не… И вы сами сказали, что экспертиза ДНК его исключает.

– Район, откуда был сделан звонок? – Гущин обернулся к подчиненным.

– Западное направление.

– А точнее?

– Времени недостаточно для сканирования и фиксации.

– Можно мне сказать? – Мещерский поднялся, телефон все еще был у него в руке. – Он приходил ко мне. Говорил странные ужасные вещи… можно, конечно, обозвать все это паранойей, может, это паранойя и есть, но… То, чему мы все стали свидетелями там, в доме генерала… Я не знаю, что это было, КТО это был… Но Угаров ЭТО тоже видел, и еще раньше нас. Он как-то связан со всем этим. Он считает это возмездием, наказанием себе за совершенное убийство. Но он не хочет этому подчиниться, несмотря на всю свою вину, он… Он мне сказал: это хуже смерти. И эта связь… что, если попытаться ею воспользоваться? Найдя его, мы, возможно, найдем и… ТЕХ, ДРУГИХ.