– А что это он нес про тебя?

– Какой-то дикарский бред, – сказал хозяин ночлежки.

Приняв по стакану шанта за счет заведения, все присутствующие разошлись по комнатам и легли спать, но на всякий случай постояльцы предложили усилить охрану – двоих парнишек из прислуги, выполняющих работу ночных сторожей, казалось, недостаточно после такой встречи. Но ночь прошла спокойно, и с рассветом Кинт покинул старый пост, сверившись с картой и решив срезать путь, свернув на проселок.

За сутки пути до Актура движение по торговому тракту заметно уплотнилось, мало того, навстречу и по пути стало попадаться все больше фургонов и экипажей на паровой тяге. Их количество заметно увеличилось, когда Кинт проехал небольшой степной городок, стоявший на развилке, соединяющей западный и северный торговые тракты. В направлении на Майнг и обратно к Актуру также курсировали дирижабли, и транспортные, и пассажирские. Догоняя конные обозы и примыкая к ним, вечером на четвертый день пути Кинт въехал в Актур со стороны бухты и остановился на холме перед портом, немало удивившись тому, как теперь выглядит город. Точнее, внешне он почти не изменился, за исключением маленьких трамвайных вагончиков, проезжающих с периодичностью в десять минут по металлическим фермам, что заплели город, словно паутина. Также появилось несколько лишних труб в промышленном районе, чадивших каким-то желтоватым дымом. Плотина энергетической станции, которую начали возводить в последнее посещение Кинтом столицы, выглядела величественно, срывающиеся вниз огромные потоки воды поднимали вокруг облака мелких капель, отчего возникала радуга, когда закатное солнце ярко освещало белый камень плотины.

– Да уж, – хмыкнул Кинт и направил лошадь по широкой мостовой, идущей от пригорода к порту.

У пирсов и на рейде было много кораблей, старых рыбацких шхун и длинных барж. Военных кораблей почти не было, только два юрких пограничных катера с высокими трубами, молотя воду лопастями гребных колес, сновали меж кораблей, на мачтах которых Кинт заметил незнакомые флаги.

– Господин, – детский голос и то, что кто-то бесцеремонно потянул за стремя, отвлекли Кинта от леса мачт в бухте.

– Чего тебе? – Кинт посмотрел на босоногого сорванца лет десяти, с рыжей копной грязных волос, чумазым конопатым лицом и многократно штопанной одежде.

– За пару медяков я покажу вам столицу… хотите?

В стороне стояли еще несколько таких же малолетних жителей лачуг, нагроможденных по берегу бухты одна на другую.

– Я хорошо знаю Актур, так что в твоих услугах не нуждаюсь, но пару монет могу подкинуть. – Кинт нащупал в кармане кителя несколько монет.

– А ну разбежались! Быстро! – раздался громогласный голос из проулка, откуда верхом выехали трое городовых. – Давно плетью не получали или на каторгу захотели?

Голытьба бросилась врассыпную, сверкая грязными пятками.

– Что, полные карманы монет? – спросил один из городовых, подъехав к Кинту. – Так пока пару улиц проедешь, все и раздашь… вот сердобольный-то. Они же как, один просит, а второй уже тебе седельную сумку вспорол, глянь.

Кинт наклонился, посмотрел на разрезанный бок сумки и улыбнулся.

– Там тряпье одно.

– Твое счастье, – пригладил пышные усы пожилой городовой и внимательно посмотрел в глаза Кинта, – знакомо что-то мне твое лицо.

– Я тебя тоже узнал… несколько лет назад ты все время в районе рынка патрулировал. Я тут жил, потом уехал.

– Верно, на рынке патрулировал… Из ополчения, с севера? – догадался городовой.

– Да, – ответил Кинт, предугадав следующий вопрос, достал из кармана увольнительную грамоту и протянул ее усатому законнику.

– Жетон… угу… ага… Хорошо, – вернул бумагу городовой, – что привело в Актур?

– Проездом, переночую и поеду дальше.

– На юг, поди?

– Как получится.

– Все на юг теперь едут, в южной провинции все с ума посходили с этими черными смолами, в артели собираются и качают, качают, качают. Даже узкоколейку туда проложили, смолу сюда везут, видишь желтый дым из труб новых лабораторий?

– Угу.

– Новое топливо делают, еще агрегатов единицы, все больше экспериментальные, но топливо варят.

– Понятно.

– В центре не останавливайся – дорого, на западной окраине, где каменная набережная начинается, брат мой постоялый двор держит, он сам отставной жандарм, с таких, как ты, берет недорого.

– Спасибо.

– Бывай, и не разевай рот, босяки тут шустрые, – махнул рукой старший городовой, и патруль поехал вниз к порту.

Оставив лошадь у коновязи, Кинт подхватил седельные сумки, ранец и вошел в низкую, с арочным сводом дверь двухэтажного каменного дома на набережной. Сразу оказавшись в просторном тамбуре с дверью-решеткой напротив входной, за которой в низком плетеном кресле дремал седой мужчина, примяв рукой газету на коленях. Внешне он был сильно похож на проверявшего Кинта городового, только старше возрастом лет на пятнадцать, на месте и седые усы, переходящие в бакенбарды. Кинт постучал навершием палаша по решетке и опустил вещи на пол.

– Дорожная жандармерия? – не изменяя положения тела, спросил мужчина, открыв правый глаз.

– Так есть, – чуть улыбнулся Кинт, оттого что человек напротив сильно напомнил ему капитана Агиса.

– Место службы, звание?

– Сначала Степной, затем Северный форт.

– Хм… Северный? – Хозяин встал, подошел к решетке. – Кто командовал там?

– Вплоть до упразднения, капитан Брэтэ… пусть не отвергнут его небеса.

– Спился… – с сожалением вздохнул хозяин, достал ключ и, открыв дверь-решетку, сказал: – Проходи.

– Нет, – Кинт подобрал свои пожитки и прошел за дверь, которую за ним снова закрыл хозяин, – он погиб, как герой погиб, сначала сдерживая натиск северян, а потом, будучи смертельно раненным, прикрывал отход остатков отряда.

– Ты был с ним?

– Да.

Отставной жандарм еще раз оценивающе посмотрел на Кинта, опять вздохнул и, сняв с одного из дюжины крючков на стене длинный ключ, протянул его Кинту со словами:

– Два дня бесплатно, только за парную отдельно заплатишь кест серебром, а потом десять кестов в неделю, и на заднем дворе конюшня, распоряжусь, обиходят, накормят, за это кест в сутки. Стряпни у меня никакой нет, только комнаты, но кабачок тут через дорогу… поднимайся, второй этаж, вторая дверь направо. Звать как?

– Кинт, Кинт Акан.

– Еще и из сиротской школы… Можешь называть меня Тэбб, Белый Тэбб, все так меня зовут.

– Спасибо, – Кинт взял ключ, – я на пару дней, не больше, помоюсь, отосплюсь с дороги и поеду дальше.