Нэйв зло стиснул зубы. Если угроза бунта и правда есть — хотя сам контрразведчик таких признаков не наблюдал, — то генерал прав. Отребье вооружено, и без потерь его не остановишь. Но как Грэм мог пропустить признаки подобного недовольства? Завербованные в “барабаны” штрафнички стучат исправно — мутная история с сожжёным постом не в счёт, в каждое отделение стукача не сунешь, — и уж что-что, а назревающий бунт Нэйв бы точно не проморгал. Значит, Шеридан врёт, прикрывая своих и намеренно сгущая перед генералом краски.

— Что, выпускать их теперь? — спросил капитан.

— Выпороть и отправить Шеридану, — полковник в две затяжки докурил сигарету и нацелился вышвырнуть окурок в сад, но замер с занесённой рукой и после секундной паузы всё же кинул его в утилизатор.

— Но у нас в полку среди корпоратовского отребья признаков бунта нет, — уверенно заявил Грэм. — Ручаюсь. Недовольство — да, есть, но не в угрожающем масштабе.

— У нас — нет, — Рам закрыл окно и сел за свой стол. — А у Шеридана, видимо, есть. Да и у нас не исключено, что этих признаков нет пока что.

— Проедусь по постам, — Грэм взял со стола свой шлем.

— Стоять, — вскинул ладонь Рам. — У нас есть, кому этим заняться. А ты — дуй отдыхать. Чтобы до утра я тебя тут не наблюдал. Разве что сам вызову. Понял?

— Да, — неохотно выдавил Нэйв.

— Ну вот и отлично, — Рам отвернулся к терминалу, давая понять, что разговор окончен.

Планета Идиллия. Город Зелар, бар-тапасерия “Сан Мигель”

Несмотря на ранний час, зал был полон: тиаматцы отдыхали после суток блужданий по лесу. Привычная кухня и обстановка оказались выходцам мира-смерти куда приятнее экзотики других планет, щедро представленной в Зеларе. Не удивительно — таписерией владел выходец с Тиамат, отлично знающий, что нужно его землякам для отдыха.

В утренний час вернувшиеся из леса солдаты традиционно предпочитали безалкогольные напитки — кофе, матэ, орчату, — с выпечкой и бутербродами, оставляя место для второго завтрака. Разговоры велись под стать — тихо (для тиаматцев, то есть жестикуляция клиентов не позволяла отключить вентиляцию для экономии энергии, а официантам не приходилось напрягать слух, принимая заказ), на отвлечённые темы. Многие уже успели обзавестись подружками, чьи яркие наряды приятно разбавляли однообразие военной формы.

Рядом с хозяевами лежали, сидели — а иногда висели над головой, — их фамильяры. Кто-то просто спал, расправившись со своей порцией, кто-то прихорашивался, чистя шёрстку или перья, а кто-то — как тиаматская кошка-летяга, устроившаяся на коленях хозяина, — с жалобным видом выпрашивал ещё кусочек.

Своим появлением в жизни тиаматцев фамильяры обязаны природному катаклизму: землетрясение с последующим извержением вулкана уничтожили основное поселение тогда ещё молодой колонии, лишив их промышленности. Уцелели лишь небольшие поселения, занимающиеся в основном сбором информации о своём новом доме. Среди уцелевших осколков высоких технологий оказалась и генная лаборатория. На тот момент биологи накопили достаточно данных о флоре и фауне мира-смерти.

На деле Тиамат, конечно, не соответствовала заезженному штампу — люди просто вторглись в сложившуюся экосистему, не будучи должным образом подготовленными к встрече. Зато экосистема приняла гостей с распростёртыми челюстями — обильная фауна породила множество хищников, с удовольствием принявших дополнение к меню. Ну а то, что это дополнение считает себя венцом эволюции и вершиной пищевой цепочки — так то у себя дома, а тут, на Тиамат, человек — всего лишь крайне удачно подвернувшийся лакомый кусочек.

От хищников не отставали и остальные обитатели планеты, выработавшие в процессе эволюции средства защиты друг от друга: травоядные — от хищников, растения — от травоядных и так далее. С учётом того, что на Тиамат не было массового вымирания, как на Земле, то рыбы, амфибии, высшие рептилии, птицы и млекопитающие вынуждены были конкурировать за место под солнцем. Всё на планете стремилось выжить любой ценой и людям пришлось платить страшную цену, устраиваясь на новом месте.

Катаклизм поставил выживших на край гибели. Без современной техники нельзя было расчищать пространства под посевы, строить города под куполами для защиты от облаков мигрирующих спор, передвигаться между поселениями без риска оказаться сожранным.

На помощь пришли биологи и генетики. Да, то, что они предложили, не могло полноценно заменить машиностроение, но это был шанс на выживание. Благо, что задача упрощалась самой природой: набор геномов на всех землеподобных планетах оказался одинаков. Учёные спорили до хрипоты, объясняя причину такого однообразия, но факт оставался фактом: природа манипулировала одним и тем же набором, строя из него, как из конструктора, различные организмы. Так, к примеру, тиаматский лесной змей — громадный хищный безногий ящер, — оказался родичем безобидного земного желтопузика.

Учёные предложили заменить технику животными. Это был хоть какой-то, но шанс, пусть и отбрасывающий колонию вниз по лестнице технологий.

К моменту, когда три столетия спустя Тиамат вновь “открыли” для остального человечества, на планете успела сложиться сложная и своеобразная культура, густо замешанная на католицизме и достижениях генной инженерии. Глазам прибывшей экспедиции открылась цивилизация, словно сошедшая с экранов фантастических фильмов: замки и города под защитными куполами, и их обитатели, с помощью своих животных-фамильяров вырывающие у смертоносной планеты необходимые для существования ресурсы.

Полстолетия спустя тиаматцы практически не изменились. Да, они оценили прелесть робототехники, научились пользоваться компьютерами, овладели космическими перелётами, но всё равно остались верны прежнему образу жизни. И своим фамильярам.

Рауль Торес, хозяин тапасерии, будучи истинным тиаматцем, теперь испытывал двойственные чувства. С одной стороны, он успел искренне полюбить Идиллию и не мог не переживать за новый дом. С другой — его душа радовалась землякам и их питомцам.

Благодаря наплыву клиентов из контингента оккупационных войск, таписерия работала круглосуточно, в три смены. Молодые идиллийки, жадные до знакомств с экзотическими инопланетниками, охотно нанимались на работу официантками и зал таписерии всегда был полон веселья.

Но не сегодня. Девушки были подавлены и растеряны, вызывая закономерные вопросы союзовцев.

— Что-то случилось? — хозяин летяги, спихивая питомицу на пол и усаживая на её место девушку. — Вас кто-то обидел? Только скажи.

Ничуть не обескураженная таким обхождением кошка ловко свистнула с бутерброда хозяина шмат ветчины и с добычей в зубах лихо сиганула на специальную полку-лежак под потолком.

Идиллийка покачала головой и негромко спросила:

— Это правда? То, что показывали в новостях из Союза?

— В каких новостях, красавица? — рассмеялся Леандро. — Врата взорваны, связи нет не то что с Союзом, даже с вашей столицей.