Таким союзникам он ничего не был должен; они пришли не помогать, но принести свои поздравления. Борьбу Саладин вел в одиночестве. За исключением того случая, когда, наконец, на помощь в войне пришел его брат, невозможно указать ни одного полководца либо советника, который оказал бы на султана какое-либо влияние, или тот попал бы под его воздействие. Военный совет, несомненно, руководил его военными операциями и иногда предлагал более рациональное решение, как то было под Тиром и Акрой, но в этом совете невозможно выделить какой-то один решающий голос, перевешивающий все остальные, который мог бы повлиять на точку зрения султана. Брат, сыновья, племянники, старые боевые товарищи, новые вассалы, проницательный кади, осторожный секретарь, фанатичный проповедник – все они имели свой голос в общем решении, и были верными помощниками своему господину по мере своих способностей, но ни один из них ни на минуту не забывал, кто был их Господином. В это бурное, полное трудов, критическое время одна воля была над всеми – воля и ум Саладина.

Когда борьба завершилась и франки были оттеснены к морскому побережью, а места, равным образом святые для мусульман и христиан, перешли вновь во владение Саладина, он вполне мог начать мечтать о более могучей и обширной империи. Воспоминания о первой великой эпохе сарацинских побед и даже последний пример сельджукских побед могли пробудить намерения дальнейших завоеваний. Но они еще не созрели в должной степени, чтобы побудить султана к действию и нарушить недавно установленный мир. Первой заботой Саладина было дать отдых его уставшим войскам. Сразу же, как только был заключен мир, его воины были распущены по домам. И уже 10 и 11 сентября длинные процессии уроженцев Месопотамии отправились в желанный путь в свои города и селения, расположенные на берегах великих рек и на плоскогорьях. Его второй заботой были многочисленные караваны христианских паломников, которые получили возможность осуществить свою мечту и увидеть место, где Господь встретил свою смерть. Да, в Иерусалиме было много грубых воинов сарацин, страстно желавших отомстить за гибель своих родных под Акрой; но эскорты, сопровождавшие по приказу султана паломников в пути, и гуманный образ правления честного Джурдика в столице обеспечивали полную безопасность пилигримам.

Сам султан посетил Иерусалим в сентябре, когда Губерт Вальтер (Уолтер), епископ Солсберийский, привел третий караван паломников в святые места. Те события так описаны в «Итинерарии».

«Этому епископу, по причине его честности и потому, что имел он славу человека мудрого, Саладин предоставил дом для постоя без всякой оплаты. Но епископ отказался от этого, объяснив это тем, что он и его сопровождавшие были пилигримами. Тогда Саладин попросил своих слуг отнестись к епископу и его людям со всевозможной учтивостью. Саладин также послал ему много ценных даров и даже пригласил его к себе, чтобы увидеть, как он выглядит внешне. Он велел показать ему Святой Крест, и они провели длительное время в частной беседе. Пользуясь удобным случаем, Саладин поинтересовался, каков характер и привычки короля Англии. Он также спросил, что христиане говорят о сарацинах. Ему епископ ответил так: „Что касается моего господина короля, то я могу сказать, что нет ни одного рыцаря в мире, который превосходил бы его в военном деле или был бы равен ему в отваге и благородстве. Его отличает то, что ему присущи все положительные качества. …Если вы смогли бы передать какие-то свои благородные черты характера королю Ричарду, а он вам, так что каждый из вас обогатился бы талантами другого, тогда весь мир не был бы в состоянии нести бремя двух подобных правителей“. Тогда Саладин, до тех пор внимательно слушая епископа, прервал его и произнес: „Мне известна достаточно хорошо великая доблесть и мужество вашего короля. Но, мягко говоря, он часто бывает слишком легкомысленным и напрасно подвергает опасности свою жизнь. Теперь, что касается меня, каким бы великим правителем я ни был, я предпочел быть богатым, придерживаясь мудрости и умеренности, чем быть на стороне дерзости и распущенности“.

После окончания долгой беседы, которая велась с помощью переводчика, Саладин сказал епископу, что он может просить о любом подарке, что бы он ни пожелал, и он получит его. Епископ много благодарил за это предложение и попросил дать ему время для раздумий до утра. Сделал он это намеренно. На следующий день он попросил дать ему возможность отслужить мессу вместе с двумя латинскими священниками и двумя латинскими диаконами и с сирийцами на Гробе Господнем. Этих священников следовало содержать за счет пожертвований пилигримов. Посетив Гроб Господень, епископ обнаружил, что все божественные службы совершали самым варварским образом сирийцы. Он просил дать ему разрешение на службу также в Вифлееме и Назарете. Это было большим делом, и верили в то, что это было угодно Богу. Когда Саладин дал свое согласие, епископ поставил священников и диаконов к каждому месту, положив начало постоянному служению Богу».

За четыре месяца до того, как были поставлены эти латинские священники, с подобной просьбой разрешить служение православных священников к Саладину обратился через своего посла византийский император, в чем ему было отказано. Любопытный факт, что в XII в. существовал тот же самый вопрос, кому должны принадлежать святые места, что послужило причиной войны России с Турцией в 1854 г.[19]

Когда Саладину донесли, что король Англии действительно отплыл на корабле, султан отправился в поездку по стране, завоевание которой стоило ему так дорого. Он посетил все крепости и основные города, проверил их оборонительные укрепления, разместил в них сильные гарнизоны из пеших и конных воинов. В Бейруте 1 ноября Саладин принял князя Антиохии Боэмунда Заику, который участвовал в заключении мирного договора. Встреча была сердечной, и князю были дарованы земли на Антиохийской равнине, которые ежегодно приносили 15 тысяч золотых монет. В Каукабе, бывшем Бельвуаре, Саладин посетил Каракуша, своего старого соратника былых дней, строителя стен Каира. После сдачи Акры ему пришлось долго томиться в тамошней тюрьме. Султан ни в чем его не упрекнул, но искренне благодарил за давнюю преданность. 4 ноября Дамаск снова торжественно встречал своего султана. Он отсутствовал четыре года, и на следующий день был устроен прием, на который собрались старые друзья и радостные подданные. Поэты не жалели эпитетов, описывая столь большое собрание.

Саладин был снова дома вместе со своими детьми. Мы видим его сидящим в садовом домике на территории его дворца рядом со своими самыми младшими отпрысками. Было сообщено о прибытии послов франков, но, когда они вошли в покои, их внешний вид – бритые подбородки, тщательно подстриженные волосы и необычные одеяния – напугал маленького Абу-Бекра, и он заплакал. Отец, обеспокоенный только поведением ребенка, попросил послов, извинившись, выйти, прежде чем они успели передать ему послание. Рядом с султаном были также старшие сыновья, уже взрослые мужчины, не раз принимавшие участие в битвах. С ними и со своим братом аль-Адилем султан чуть ли не каждый день охотился на газелей на широких равнинах в окрестностях Дамаска. Саладин собирался отправиться в паломничество в Мекку, что было главной обязанностью каждого благочестивого мусульманина; желал снова посетить Египет, который стал важным этапом на его пути к власти. Однако время шло, паломники уже вернулись из Аравии, а Саладин был все еще в Дамаске, наслаждаясь домашним покоем.