— Для счастья людей, — сказал Олег. Внутри все сжалось вком, как рыхлый снег безжалостная рука сминает в ледышку, грубо ломая узорчатыеснежинки. Он видел растущую ухмылку колдуна, чувствовал себя дураком почищеТаргитая, продолжил с упрямством отчаяния: — Пока что каждый строит свойсобственный мир... упиваясь властью над каганами, царями и разнымиимператорами, что наивно полагают владыками мира себя. Но, расширяясь, эти мирысталкиваются, начинаются войны колдунов, которые опять же считаются войнаминародов или племен. И так из века в век, из колоды в колоду. Мир все таков же,каким его создал Род... или почти таков.

— И ты, — спросил чародей неверяще, — хочешь его переделать?

Олег наткнулся на его изумленный взгляд. Пахнуло холодком,подумал с отчаянием и раскаянием: в самом деле, кто я? Есть же более мудрые,более знающие... И тут же вспомнил Мрака с его злым объяснением всех нелепостейэтого мира: умные да знающие читают умные книги да сопят в тряпочку, а миромправят просто наглые, которые набрались смелости вести народы, ломать истроить, править и карать...

— Хочу, — ответил он с усилием. — В мире потому столькодури, столько нелепостей, что правят не мудрые да знающие, а... черт знает кто.

Он поморщился от стыда и унижения, вспомнив недавнюю победу,странную и нелепую, когда они спасли мир. Вернее, спасли человечество. Как самивырвали победу у более мудрых, более знающих, более умеющих.

Беркут подумал, одобрительно прогудел:

— А что? Мысля достаточно безумная, чтобы быть верной. Всамом деле, неплохо бы всех этих тупоголовых, именуемых волхвами, магами,волшебниками, чародеями... собрать в один кулак! И сдавить, конечно. Чтобыпотекло, потекло... В мире должен быть порядок! И одна голова. Моя, конечно.Давай, парень! Если чувствуешь в себе силы, сгоняй всех этих гусей в одностадо.

Олег смотрел исподлобья. На скулах до скрипа натянуласькожа. Он чувствовал, как вздулись рифленые желваки, а зубы сжались так, чтоперехватили бы топорище.

— Сгонять? Я намеревался как-то убедить.

— Убедить? — изумился Беркут. — Разве колдуны не люди?

— Но есть же мощь доводов...

Беркут хмыкнул так гадко, что Олег поперхнулся, умолк.

— Мы не просто в соперничестве, — объяснил Беркутпокровительственно. — Мы в постоянных войнах! Да-да, не всяк это скажет, всеони юлят, но я тебе скажу правду. Каждый из великих колдунов, а таких не так ужи много, уже расширил свою власть на все земли, до которых смог дотянуться. Ирасширял бы дальше, но там уже было захвачено другими колдунами. И каждыйревниво не пускает другого. И тогда началось сперва давление один на другого,прощупывание мощи, а потом и попытки уничтожить... Сейчас каждый колдун дышитненавистью к соседям. Но каждый в своем замке, норе или в горах неуязвим, ибоукреплял все вокруг себя не один год. Как говорится, дома стены помогают. Дажеесли стены из глины или болотной воды.

— Разве такие есть?

Беркут посмотрел с интересом:

— Не знал? Пожалуй, пора тебе пообщаться и с такими. Можетбыть, дурь пройдет. Если же нет, то тебя начнут принимать серьезно.

Что-то в голосе могучего чародея насторожило Олега:

— Это как?

— Начнут опасаться, — объяснил Беркут. — А у нас, сампонимаешь, кого опасаешься, того бьешь первым. Из-за угла, из-за стены... уколдунов нет правил чести, как у тупоголовых воинов. Правда, застать колдунаврасплох почти невозможно. Да и не покидают своих нор, где, как я говорил, имстены помогают.

— Это все говорят, — сказал Олег, было горько и стыдно, чтоуцелел пока что лишь потому, что никто его не считает хотя бы чуть-чутьопасным. Так, дурачок... Только что слюни не роняет, в соплях не путается.Зачем такого обижать, он уже богами обижен... — Но что же делать? Что делать?

Беркут хмыкнул:

— Кто виноват и что делать — два вечных вопроса чародеев...Ладно, меня ты почти убедил. Всех колдунов в мешок, а я — сверху! Такоеобъединение принимаю. А сейчас давай я тебя отошлю к чародею, каких ты еще незрел! Только не подпрыгивай. Ишь, подумал... Я вижу, что подумал. Ты же мечталпобывать у настоящих чародеев? Тебе и так повезло. Другой за всю жизнь одногоне увидит. Поговори с ним, ладно?

— Я, — прошептал Олег, он боялся верить удаче, — я скажувсе, чтобы убедить!

Беркут буркнул:

— Ну-ну. Стань вот там. Нет, лучше сядь. Задержи дыхание...

— А как же тот, другой?

— Мне это не нужно, — отмахнулся Беркут с великолепнымвысокомерием. — Я силен по-настоящему!.. Закину хоть на другой конец Артании.Даже в Куявию могу, понял?

Олег шагнул из сухой полутемной пещеры Беркута прямо в мирраспыленной горячей воды. В клубах пара угадывались изогнутые, как в корчах,стволы деревьев, какая же сила их так скрючила, в горло сразу хлынул горячийтуман, закашлялся, стиснул челюсти.

Волчовка отсырела, в сапогах чавкало, хотя еще не сделалшага, только переступал с ноги на ногу. Волосы намокли и свисали сосульками.Крупные капли повисли и на щеках, ползли по шее, а между лопаток пробежаластруйка неприятно теплой воды.

Оглянулся, но вместо убежища Беркута, с его холодным сухимвоздухом, за спиной уже лес, странный и причудливый. Деревья застыли нарастопыренных корнях над водой, словно брезговали прикасаться. Серые склизкиекорни напомнили Олегу паучьи лапы. Вода серо-зеленая, мутная, из глубиныпостоянно всплывают коричневые облачка мути, и он с холодком понял, что тамкто-то плавает, роется, грызет, закапывается.

— Эй, — сказал он громко, — есть здесь кто-нибудь?

В двух шагах мутная вода забурлила, словно там забил мощныйисточник. Мелкие листья разбежались, разогнанные невидимой рукой. Олег отступилна шаг, а из бурлящей воды неспешно поднялась голая, как колено, голова. Олегпоежился, глаза не только без бровей, но и без век, смотрят немигающе, а мутныепотоки, бегущие по лицу, вроде бы не мешают...

Толстогубый рот задвигался, но сперва Олег услышал толькохриплые квакающие звуки, словно колдун не мог вспомнить человеческую речь.

— Кто ты, смертный?

— Все смертно, — ответил Олег мирно. — Даже бессмертныебоги. Меня зовут Олег, я младший волхв, что вознамерился достигнуть мудростипобольше. Но одни мне отказывают, другие перебрасывают друг другу как игрушку.Или... забавного дурака. Видать, жизнь у колдунов скучна, позабавиться не надкем.

Вода ручьями сбегала с лоснящегося, как у вымытого кабана,тела колдуна. Запах шел мерзостный. Олег непроизвольно отодвинулся. Чародейбуркнул насмешливо:

— Что, не нравится?