– И не кулинарные тоже. – Олег проявлял чудеса терпения.

– Я подумаю, – с трудом произнесла я. – Вообще-то мне и здесь очень нравится.

– Никто тебя отсюда не забирает. Выучишься и вернешься. Если вампиры в городе, то придется провести большую работу…

– А если никаких вампиров нет? – Я больше не могла терпеть рядом с собой этот убаюкивающий голос.

– Есть. Я их чувствую. – И Олег посмотрел в сторону того же дерева.

Как же его переубедить?

– Я подумаю…

Надо уходить, я не могу больше здесь оставаться.

– Я подумаю и свяжусь с вами. Я хорошо знаю город и все узнаю. – Убежать, что ли, в лес и там потеряться? Дерево больше не качалось. Нет, пускай они услышат, что я скажу… – Просто не знаю, что вам и сказать. Ваше предложение так неожиданно… Я подумаю!

Лес. Сильный, надежный. Он не подведет. Он защитит. Скорее бежать!

– Маша! – Олег шел ко мне, протягивая руку, словно хотел дотронуться и убедиться, что я – это я, а не призрачный фантом. – Ты не понимаешь, насколько все серьезно. Они наверняка вычислят тебя и убьют. Убьют, потому что мы для них представляем угрозу. И если даже они пообещали пока тебя не трогать, то кто-нибудь сорвется обязательно. Их много, и если один окажется честен, то другой просто захочет спокойной жизни.

Я зажмурилась, заткнула уши руками. Он был прав, прав, тысячу раз прав, но ничто на свете не заставит меня пойти против Макса. Потому что он мой, а на всех остальных мне наплевать. На мнение глупых Смотрителей тем более.

– Маша, мы их все равно найдем. С твоей помощью или без, но найдем. И тебе придется сделать выбор. Я понимаю, сейчас они обаяли тебя, тебе кажется, что они милы и безобидны. Но это не так. Помни одно – они убийцы. Страшные хладнокровные убийцы, человеческая жизнь для них ничто. Их интересует только собственное выживание.

Мои руки сами собой упали вдоль тела. Олег говорил, и сколько я ни зажимала уши, все равно слышала его. За спиной развернулась черная ночь. Мне показалось, что я стою на границе. Там, за деревом, в вечном сумраке, бродили лешие и русалки, домовые и упыри, шевелились корягами вурдалаки, булькали водяные, в зеленой траве сидел Макс, а рядом кто-то светлый и высокий играл на дудочке, бродили между деревьями странные существа с лошадиным телом и собачьей головой, пахло горькой полынью, на ветках сидели птицы с женскими головами.

А передо мной полыхал день. Именно полыхал. Низкое солнце бросало багровые отблески. Они лежали на людях, на деревьях, на земле. Светлая сторона была полна гула человеческих голосов, из него выделялись отдельные вскрики, смех. За бесконечными разговорами не было слышно пения птиц, хотя пичуги перелетали с дерева на дерево, мелькнули красногрудые снегири. За спиной же я слышала только звуки дудочки, шелест листвы и травы…

– Еще не поздно все исправить, – голос Олега вписался в музыку. – Я помогу тебе разобраться.

Очень хотелось сказать, что он опоздал, что я сделала свой выбор. Но вовремя вспомнились слова Макса о том, что нельзя драться по правилам. Любая драка должна идти на поражение противника.

– Тяжело так сразу во все это поверить, – прошептала я. – Очень похоже на сценарий фильма. Я подумаю. Идея с Москвой мне понравилась, но я пока ничего не знаю… Ничего!

Я оттолкнулась от дерева и пошла в лес. Чутье или раздражение вело меня вокруг колючих кустов и упавших деревьев. И что удивительно – чем дальше я уходила в лес, тем мне становилось теплее. Я очень надеялась, что Олег в своем светлом пальто и белых кроссовках не пойдет за мной – для осеннего леса он был одет неподходяще. Поэтому я шла напролом, прыгала по ухающим под ногами кочкам, получая небывалое удовольствие.

Парк был большой. В какой-то момент он должен закончиться и перейти в обыкновенный лес, но я не боялась заблудиться. Впервые за всю мою жизнь я ничего не боялась. Я понимала, что сейчас сделала свой выбор. Еще не поздно было отказаться. Еще можно было остаться человеком и радоваться простым человеческим радостям. Но жертва, которую с меня за это требовали, была слишком велика.

В наших с Максом чувствах изначально была какая-то обреченность, как… как любовь сахара к горячему чаю. Мы не могли быть вместе, но не могли быть и врозь. Все было так запутано, так невозможно…

Впереди показался просвет – я сделала большой крюк и вышла к пруду. Тому самому пруду с утками.

Уток не было. Серебристая гладь воды застыла, готовясь встретить вечер. Между деревьями стояла гулкая тишина. Вечерело, но здесь еще было светло – серое небо отражалось в воде и призрачным отсветом ложилось на притихший берег, замершие деревья.

Я нашла сухой пятачок земли, бросила сумку с учебниками и села, привалившись спиной к старому дубу. Кора была шершавая, и даже сквозь куртку чувствовались глубокие морщины на ней.

Я задрала голову. За толстыми корявыми ветками не было видно неба.

За мной наверняка следили. Следили и с той и с другой стороны. Мой выбор скорее всего не устроит оба лагеря. Мучить меня они еще долго будут. До тех пор, пока не появится Макс.

Я закрыла глаза и задержала дыхание. Кто-то приближался ко мне со спины, из леса.

Леонид Леонидович вышел из-за дуба и выглядел сейчас таким же старым и уставшим, как дерево. Какое-то время мы вместе смотрели на воду.

По идее мне должно было быть страшно. Все-таки не каждый день так близко видишь свою смерть. Но мне показалось, что умирать легко, потому что другого выхода не было.

– Где он? – Кажется, это было единственное, что меня сейчас интересовало.

– Далеко. Но в любой момент может вернуться. Я надеюсь, ты поняла, почему вы не сможете быть вместе?

Я молчала. Очень хотелось сказать, что ничего я не поняла, что любовь преодолевает и не такие препятствия.

– Он подозревает Макса, но я могу убедить его, что это дело рук кого-нибудь другого.

– Никогда нельзя недооценивать противника. – Красивые губы изогнулись в презрительную гримасу.

– Вы меня убьете?

Это было так очевидно! Макс говорил, что вампиры будут биться за свое бессмертие.

А я что? Мне жизни отпущено всего ничего!

Смерть мне всегда представлялась чем-то ужасным. В детстве я любила вгонять себя в состояние безысходности, лежала и представляла, как это – жизнь без меня. Все есть – стены, дом, моя кровать, – а меня нет. Совсем нет! Доводила себя до головокружения. Потом бежала к маме или папе, обнимала их крепко-крепко, чтобы убедиться – я жива, без меня мир существовать не может.

И вдруг я так легко о смерти говорю? Устала, наверное…

Профиль леса четко обозначился на светлом еще небе, и я вспомнила, как Макс сидел на подоконнике у меня в комнате. Я знала, что счастье не для меня. Оно было такое короткое. Хотелось протянуть руку и задержать его хотя бы еще на денек. Но обреченность давила мне на плечи – не получится, не получится, не получится… Ничего не получится.