Около школы я остановилась. На лице Олега расцветала уверенная улыбка победителя.

– Мы можем пойти куда-нибудь и поговорить?

– Все не так, – покачала я головой. Не о чем мне с ним разговаривать. – Я знаю Макса с детства. Он уезжал с родителями, а сейчас вернулся! – Историю про намытое золото я решила не добавлять.

Я взбежала по ступенькам крыльца, спиной чувствуя, как смотрит на меня странный человек с улыбкой Юрия Гагарина.

– И ничего такого я не чувствую! – крикнула я напоследок. – Кроме того, что от всего этого у меня болит голова!

Пашка стоял в раздевалке.

– Предатель!

Рука пошла отдельно от моего сознания. Сначала я почувствовала боль в ладони и только потом услышала хлопок.

– Мишлен… – По щеке Колосова расплывалось красное пятно пощечины. – Я хотел помочь…

– Не подходи ко мне больше!

Тишина школы давила на уши. Стены наступали, хотели раздавить меня.

Я влетела в класс, даже не посмотрев на Розу Петровну. Она продолжала читать какое-то стихотворение, но я ее не слышала. В голове скакали лихорадочные мысли.

Вердер. Бедный Вердер. Ося, Мамай… Как они могли? И главное – кто?

«Если тебе будет жалко бедных зверушек…» И улыбка. Они все улыбаются. Все. А потом убивают.

Ненависть толкнулась во мне противной тошнотой, и я еле сдержалась, чтобы не ударить кулаком по парте.

Но это не Макс. Он не мог такое сделать. Макс знает, как я люблю лошадей. Охотиться он уезжает куда-то далеко. Катрин! Да, больше некому. Решила далеко не уходить, поужинать поблизости. Зачем? Напугать хотела? Предупредить, что суюсь я не в самую спокойную семейку? Спасибо, я и так знала, с кем связываюсь. Или она надеялась, что после смерти лошадей я разорву отношения с Максом?

Все, все этого хотят! Но не дождутся! Макс мой, и у меня его никто не заберет. Даже Смотритель!

Я застонала, понимая, в какую пропасть падаю. Лео сказал, что, как только я начну играть против них, он меня растопчет. Олег со мной встретился, и вампиры тут же решат, что я выступлю против них, расскажу Смотрителю о том, что знаю.

Как же все вдруг запуталось!

– Гурьева, мы тебе не мешаем? – решила напомнить о своем существовании Роза Петровна.

Я подняла на нее глаза и вдруг представила, как Олег идет ко мне домой и счастливая мама рассказывает ему, что у ее дочки появился прекрасный кавалер. Богат, галантен… И живет совсем рядом, на первом этаже в мастерской. Впрочем, о мастерской знает не только моя мама.

Быстрее!

Стул грохнулся в проход. Стоило как-то объяснить свое поведение, но подходящих слов не было.

– Мне надо, – бессмысленно бормотала я, выбегая в коридор.

Пашка ушел, поэтому я спокойно взяла куртку. Прикрываясь все тем же бессмысленным «мне надо», уговорила охранника открыть дверь и вылетела на улицу.

Голова закружилась в предощущении беды. Я ее чувствовала. Всем телом чувствовала. Я ее вдыхала вместе с морозным запахом осени. Она текла по моим венам. Билась в моем сердце.

То, чего так опасались вампиры, случилось – на меня вышли Смотрители.

Олега прислали из Москвы, как только запахло жареным. Еще бы! Некоторые наши газеты вовсю раструбили о том, что произошло на кладбище. Подобные заголовки только слепой не увидит. Наверняка их аналитики отследили информацию, и к нам приехала проверка.

Что успел сделать Олег? Сходил в милицию. Оттуда его направили в школу. Здесь он поговорил с Маркеловой, и та растрепала про Макса и о том, какие чудеса вокруг меня творятся – драка, скачки в лесу, кладбище. А тут и Пашка подсуетился. Олег увидел меня и как-то понял, что я тоже Смотритель. А раз вокруг меня происходят необъяснимые события, то охота началась, вампиры пытаются до меня дотянуться, и первый, конечно же, Макс, ловко втершийся ко мне в доверие.

Надо сделать так, чтобы Олег не встретился с Драконом. Ненормальный гот во всех красках распишет Макса. Черт, зря я за него заступилась, надо было дать Максу открутить ему голову. Сейчас бы жили спокойно.

Кровожадность проснулась во мне незаметно. Общение с вампирами давало о себе знать.

Ладно, об этом потом. Сейчас главное – предупредить!

Я остановилась перед дверью в мастерскую.

Даже после всего, что между нами произошло, я не могла вот так запросто взять и войти туда. Там был другой мир, и мне еще непозволительно было врываться в него.

Наверное, мой стук был слишком неуверенный. За дверью никто не пошевелился. Ударила сильнее и, только отбив руку, заметила звонок. Тяжелый удар гонга поднял бы с постели больного, но на него опять никто не отозвался.

«Ушли на работу», – вспомнила я слова Малининой. Как же давно это было!

«Что делать? Что делать? Что делать?» – билось в голове.

Они, наверное, спят. Днем все вампиры должны спать в гробах…

Я попыталась представить мастерскую, длинный стол, камин, стойку с оружием, кровать…. Что я несу? Какие гробы? Макс говорил, что ничего такого у них в помине нет. Они не боятся дневного света и вполне спокойно могут днем ходить по улице. В воскресенье Макс днем вез меня из конюшни. Утром при свете солнца Стешка разговаривала с Леонидом Леонидовичем.

Я вновь забарабанила в дверь.

И она открылась.

Легко подалась под моей рукой и распахнула передо мной темноту. Темноту чужого мира, не желающего принимать меня к себе.

– Макс! – позвала я, и мрак проглотил мои слова. – Леонид Леонидович! Это Маша!

Запищал кодовый замок – кто-то входил в подъезд. Я перешагнула порог мастерской и захлопнула дверь.

Шторы наглухо закрывали окно, поэтому в мастерской стояла непроглядная ночь. Я топталась на месте, пытаясь разглядеть хоть что-нибудь. Пошарила руками по стенам, выключателя не было. Привыкшие к постоянному свету глаза никак не могли перестроиться, передо мной плавали разноцветные круги, а услужливая фантазия уже подсовывала кошмарную картинку: в мастерской все перевернуто, стул валяется в камине, тренога опрокинута, оружие исчезло, Макс лежит около входа с разрезанным горлом, над ним склонился Леонид Леонидович…

– Макс! – заорала я, шагая в темноту.

«Ай!» – возмутились постороннему шуму стены. Звякнула потревоженная струна в пианино.

Я наткнулась на что-то твердое – стол. Пошла налево, на ощупь обходя стулья.

В какую-то секунду мне показалось, что за мной наблюдают. Внимательные глаза, привыкшие видеть ночью, а потому неотрывно следящие за мной.

– Леонид Леонидович, у меня неприятности…

Голос задрожал. Из темноты ко мне пришел страх, тяжелым плащом лег на плечи. Я перестала соображать, кто я и что здесь делаю.