– Да никто их не спер. Я заболеть, хотеть в туалет, а охранник не пускать и только смеяться. Я какать в штаны. Другие ребята по камере давать мне эти, но никто не иметь штаны. Все? Доволен?

Иссиня-черные глаза арестанта горели злобой и ненавистью. Бен-Рой смотрел на избитое, в кровоподтеках, лицо, на мешкообразные шорты, на сдавленную наручником кисть, не меняя выражения, лишь слегка шевеля челюстью. Затем он встал и, грубо приказав подозреваемому сидеть смирно, вышел в коридор. Через некоторое время вернулся, держа в руке связку ключей, и, ничего не объясняя, снял с палестинца наручники.

– Сейчас ты ответишь мне на несколько вопросов, – резко обратился к палестинцу Бен-Рой. – Будешь врать – получишь еще один фингал. Все ясно?

Парень промолчал, массируя занемевшую кисть.

– Ты оглох? Все ясно, спрашиваю?

Палестинец кивнул.

– Вот так-то. Ладно, приступим к делу. Десятого марта тысяча девятьсот девяностого года ты и еще два пацана подожгли квартиру в еврейском квартале. Помнишь?

Хани-Джамаль хмуро хмыкнул в подтверждение. Бен-Рой наклонился вперед.

– Почему?

Допрос прошел неудачно. Палестинец как мог уворачивался от прямых ответов, уверенный, что Бен-Рой намеренно провоцирует его, припомнив старое хулиганство, чтобы усилить его вину. Впрочем, дело было не только в этом: Бен-Рой умел вытягивать информацию и не из таких сорванцов. Хани действительно почти ничего не знал. В аферу его втянул двоюродный брат Майди, который вместе с каким-то парнем, собственно, и организовал поджог. Майди пообещал двадцать долларов только за то, чтобы брат постоял на шухере. В квартиру Хани не лазил и понятия не имел, зачем мальчишки решили поджечь жилище именно этой женщины. Бен-Рой попробовал разными способами узнать больше, недовольно быстро понял, что напрасно тратит время, и решил закончить допрос.

– А этот Майди, – спросил напоследок Бен-Рой, пробегая взглядом по досье, – он все там же живет? В лагере аль-Амари? Дом два по улице аль-Дин?

Палестинец уставился в пол, не проронив ни звука.

– А ну-ка давай выкладывай, без всяких отмазок!

– Я не доносчик, – нахмурившись, сказал палестинец.

– А я разве из тебя информацию вытягиваю, чертов ты осел?! У меня уже есть адрес, тебя только просят его подтвердить.

Палестинец недоверчиво взглянул на следователя и слабо кивнул. Бен-Рой черкнул в блокноте, закрыл папку и вышел, чтобы сообщить охраннику, что допрос окончен.

Вернувшись в комнату, Арие заметил, что палестинец как-то странно на него смотрит.

– Почему вы их снимать? – спросил Хани, кивнув на лежавшие на столе наручники.

Бен-Рой промолчал.

– Почему вы это делать? – допытывался арестант. – Вы жалеть меня?

– Еще чего! Делать мне больше нечего, как тебя жалеть, – огрызнулся Бен-Рой, раздраженный вопросом парня.

– Тогда почему же?

Из коридора доносился шум приближающихся шагов. Бен-Рой стоял молча посреди комнаты, подергивая папку за корешок. Действительно, почему он это сделал? Он и сам не мог понять. В тот момент ему послышался голос – голос Гали и одновременно – его собственный, того самого Арие, который, как он думал, исчез навсегда.

– Да потому что не хотел смотреть, как ты наложишь в штаны передо мной, что тут неясного? – гаркнул он. – Не хватало нюхать арабское дерьмо!

Бен-Рой коротко кивнул вошедшему полицейскому и покинул комнату, смущенный больше вопросами палестинца, чем туманностью расследуемого дела.

Египет, Синайский полуостров, вблизи израильской границы

Молодой мужчина смотрел на звезды, покручивая пальцами кисточку своей куфии.

– Знаешь, что мне однажды сказал отец? Он сказал, что Святая земля – зеркало всего мира. Если на Святой земле беда, значит, беда во всем мире. Только когда там наступит лир, появится надежда и для остальных стран.

Стоявший подле него человек затянулся сигарой, и ее темно-бордовый конец окрасился в ярко-оранжевый цвет.

– Твой отец еще жив?

Молодой покачал головой.

– Умер в восемьдесят четвертом. В Кезиоте. А твой?

Мужчина с сигарой прикрыл веки.

– В шестьдесят седьмом, на Голанских высотах. Пуля разорвала ему кишки.

Они замолчали, погрузившись в тяжелые воспоминания.

– Думаешь, правда получится? – спросил наконец мужичина помоложе, потерев глаза.

Его собеседник лишь пожал плечами вместо ответа.

– Иногда мне кажется, что мы опоздали. Эх, лет пять бы назад, а лучше – десять… Тогда бы надежды было намного больше. А сейчас, после всего…

Он вздохнул, печально опустив голову на грудь. Мужчина с сигарой подошел к нему ближе и положил руку на плечо.

– Убедить их никогда не было легко. Это, – он кивнул на стоявшее рядом здание, – всего лишь начало, первый шаг. Но мы уже сделали этот шаг, и назад пути нет. Мы должны это совершить. Ради твоего отца. Ради моей дочери. Ради павших народов.

Молодой человек поднял на него свои тоскливые глаза. Неожиданно его бледное лицо озарила улыбка.

– Да, кто бы мог подумать! Чтобы мы вот так встречались вдали от глаз людских, точно любовники…

Его собеседник также улыбнулся.

– А что, может, как-нибудь вместе по Иерусалиму пройдемся?

Мужчина помоложе весело кивнул, и, положив руки друг другу на плечи, собеседники пошли обратно.

Иерусалим

– Ты серьезно туда хочешь?

Таксист подозрительно посмотрел на Бен-Роя.

– Да. Лагерь аль-Амари, на улицу аль-Дина. Водитель недоумевающе качнул головой, постукивая пальцами по рулю своего «пежо».

– Это же… там, за чертой. А ты израильтянин. Не боишься?

– Слушай, довольно мне лекции читать! – огрызнулся Бен-Рой, не желая вступать в дискуссии с таксистом. – Лучше скажи: везешь или нет?

Таксист сжал губы, раздираемый соображениями выгоды и боязнью везти израильтянина в палестинский лагерь. Наконец расчет взял верх, и, кряхтя и ворча что-то под нос, водитель открыл дверь.

– В аль-Амари значит в аль-Амари, – процедил он. – Только знай: ты едешь на свои похороны.

Бен-Рой молча сел в автомобиль, и они поехали через Дерек Ха-Шалом на трассу Иерусалим – Рамалла. Справа от них остался новый микрорайон Писгат Зеев, лежащий уже за городом. Стройные ряды одинаковых желтоватых домов были похожи на занявший боевые позиции передовой отряд армии, что в известном смысле соответствовало действительности. Бен-Рой смотрел в окно, стараясь не демонстрировать свои неприятные чувства.

Водитель не преувеличивал: ехать на территорию, контролируемую палестинцами, было нежелательно для любого израильтянина, не говоря уже о полицейском. Он мог бы, теоретически, договориться со спецслужбами и провести «зачистку» в нужном районе, но это заняло бы неизвестно сколько времени, а ждать Арие не мог: его снедало желание поскорее разобраться со странным поджогом, увидеть в лицо его зачинщиков. В такой ситуации оставалось только надеяться на то, что удастся пройти по лагерю незамеченным. А если удача будет не на его стороне? Бен-Рой провел рукой по ветровке, нащупав пистолет.