Сознание осторожно освободило меня от слабых уз сновидений, предупреждая, что в окружающем мире происходят изменения. Оно еще не знало, опасны ли они, или просто ветер, свободный и оттого неподконтрольный решил нагнать на небо стаи испуганных облаков. Но даже если и так, хватит предаваться видениям прошлых побед. Впереди, почти за поворотом, грядут новые события, которые способны стереть из памяти не только сны, но и жизнь.

Меня поразила тишина. Замок, до этого наполненный робким стуком молотков в кузнице, скрипом вагонеток в шахте, ропотом солдат, затих. Неприятная тишина.

Я быстро забрался на покореженные стены, туда, где сгрудились испуганной кучкой солдаты, разглядывающие что-то вдали. Король находился тут же, всматриваясь в горизонт из-под руки и бормотавший чуть слышно проклятия.

— Что там? — я встал рядом с ним. В утреннем тумане невозможно ничего разглядеть. Только услышать. Глухой гул, словно земля стонет от невыносимой тяжести.

— Они готовятся к приступу, — Король облизал сухие губы, вздохнув при этом так тяжело, что мне даже стало не по себе от жалости к нему, — Слышишь, варркан! Это враги строятся в колонны. Слышишь, как гремит их оружие, как кричат они, взбадривая себя. Нам недолго осталось жить. И даже ты, варркан, не в силах помочь нам.

Солдаты, слышавшие слова Короля, зашептались, переглядываясь. Волной хлынул от них страх. Казалось, еще немного, и дрогнут они, и побегут неизвестно куда и зачем. А бежать некуда. Везде одно и то же. Везде нелюди. Нигде не укрыться от них. И ничто уже не спасет беглеца. Только этот замок. И Король, который, к сожалению, ни во что не верит.

— Чушь! — ропот мгновенно стих и десятки взоров устремились ко мне. Они ждали от меня слов. И они получили то, чего хотели, — Чушь! Это не нелюди. Это идет помощь.

— Помощь?! — они не верят мне. Как можно верить, если за многие годы никто не приходил к ним из-за горизонта? Никто не протянул им руку спасения.

— Ты обманываешь нас, варркан, — зашипел Король. Столько недоверия я давно не видел в глазах королей, — Ты хочешь, чтобы мы поверили тебе? А ведь мы еще можем спастись. Мы можем покинуть крепость, уйти в горы, в пещеры. Мы можем сохранить наши жизни.

Странно слышать от Короля подобные речи. Странно. Единственный человек, который не покорялся нежити столько лет, сломался? Сдался? Или просто устал?

А солдаты ждали моего ответа. Они готовы сражаться. Но не за слова, а за идею. Я должен был им дать эту идею.

— Если через час к нам не подойдет подкрепление, то можете уходить. Но я вам обещаю, что будет так, как сказал я. А сейчас, вернитесь на свои места. У вас есть работа, которую никто за вас не сделает.

Что я мог еще сказать? Что все еще верю в Оливию? Что вся наша надежда на то, что ненавистный всем Император согласится поиграть в детские игры с девчонкой? Смешно. Да и так ли я прав, надеясь, что будет подкрепление? Может, я ошибаюсь? Может, это именно нелюди, как сказал Король, бряцают оружием? И может быть действительно, плюнуть на все и спасаться бегством с остатками солдат?

Я не прошел и трех шагов, как за спиной послышались удивленные крики.

— Смотрите! Смотрите! Знамение! Знамение!

Защитники, истерзанные и истощенные, вздевали руки к небесам и смотрели в небо, из которого на землю падали миллионы белых пушинок.

— Знамение! — завопил Король, щуря глаза от холодных снежинок.

— Знамение! — шептали мертвяки, подставляя ладони под белые кристаллы.

Я не успел ничего сказать, потому что Король, тупо разглядывая тающие хлопья, закричал, устремляя ко мне скрюченные пальцы:

— Это знамение, варркан! Земля покрывается плесенью. И уже ничто не сможет оживить ее. Ничто. Ни твои глупые слова, ни твое пустое колдовство. Земля умирает. И мы умрем вместе с ней.

— Умрем! — застонали те, кто стоял за спиной у короля.

— Ты виноват в том, что с неба сыпется плесень. Ты, варркан! — Король на глазах сходил с ума, — И ты должен ответить за это.

Вот так-так. Называется, приехали. Дружили, дружили семьями, и в один момент готовы обвинения в государственной измене. Нашли стрелочника, нечего сказать. Они что, снега никогда не видели? Надо же. Вот так попал. И как раз в тот момент, когда на карту поставлено все.

— Варркан! — Король аж трясся от гнева, — Именем меня ты должен сдать оружие. Мы заключим тебя под стражу.

— И что дальше? — усмехнулся я, немного отступая назад, освобождая место для драки. Не хочется, но все к этому идет, — Что дальше, Король? Сдашь меня Императору? Попробуешь вымолить у него несколько дней жизни для себя и для своего трусливого войска?

— Мы все равно погибнем.

— Да, ну? — я чуть было не удивился, — Погибните? А что ты скажешь, Король, на это?

И пальчиком показал в сторону все еще густого тумана.

— Ты думаешь, что это Император ведет свои войска к замку? Ошибаешься. И сейчас в этом убедишься.

Из бледного дыма, поднимающегося над продрогшей землей, скрепя так некстати повыпавшим снегом, к замку вышли двенадцать лесовиков, с дубинами в крепких руках.

Веселый леший, в лихо сдвинутой на лопоухое ухо шапке, выступил вперед, задрал голову, перекинул на другое плечо тяжелую дубину и закричал, перекрывая вой непутевого зимнего ветра:

— Здесь что ль в добровольцы записывают?

И вслед за этим возгласом из тумана показались поскрипывающие повозки, доверху заваленные мешками. Возницы, мохнатые домовые, ловко пощелкивая кнутами, подгоняли неторопливых быков. А по бокам, внимательно поглядывая по сторонам, вышагивали мертвяки с натянутыми тугими арбалетами.

Король, удивленно присел, схватившись за свои коленки. Мне оставалось только подойти к нему и похлопать по плечу:

— Принимай новобранцев, Величество.

Через полчаса, я сидел в тронной комнате, взгромоздившись с ногами на кресло Короля, и запихивал в рот очередную порцию жареного мяса, доставленного нежданным транспортом. Тут же за столом, расположился сам Король, который внимательно выслушивал того самого веселого лешего, который первый ступил в замок.

— Сидим, мы, значит по щелям своим, знать ничего не знаем, хотеть ничего не хотим, — говорил леший, подливая в чарку Короля вино, — День сидим, месяц сидим. Долго сидим. Да вдруг странные дела вокруг твориться начали. Откуда не возьмись, нежить появилась. Словно мухи навозные ото сна пробудились. На дорогу не выйти, все дороги нелюдью полны. В поле до ветру не сходить, все поля ими завалены. И голодные все, аж жуть берет. Ну да что про голод рассказывать, небось, сами знаете.

Мы с Королем одновременно закивали, требуя продолжения рассказа.

— Ну, так и вот, — леший резким ударом ножа отрубил кусок каравая и протянул его мне. Заешь мол, мил человек. Одним мясом, сыт не будешь, — А когда эти поганцы стали до нас нарываться, совсем мы забеспокоились. Как это так? Жили, не тужили, да беда непонятна приперлась?