– О! Настоящий. Поздравляю! – еще милее улыбнулась Ирочка.

– А еще он спас меня, когда на меня напали Виктор, охранник наш бывший, ну и эта лахудра Оля, которую вы уволили.

– Рыцарь, настоящий рыцарь. А кто он и как его зовут? – Ира решила уточнить, не ошиблась ли она в своих подозрениях. Витин ли сын?

– Ваня Зорин. У его матери здесь неподалеку, в деревне огромная ферма. Коней выращивают и продают! Ну там еще кумыс какой-то… Но я бы не хотела там жить.

– Значит, жених небедный! Это хорошо. А фамилия точно Зорин?

– Точно-точно, я паспорт видела – Иван Викторович. Мы сегодня заявление в ЗАГС несем…

– Ну и отлично, детка! Просто отлично. Я очень за тебя рада.

Ира невольно задрожала и, чтобы девушка не заметила ее волнения, поспешила уйти. Нет. Не ошиблась она. Витин сын.

Но Лариса сама остановила ее:

– Ирина Александровна, погодите. Посоветоваться хочу!

– Что, Ларочка?

– Я вот боюсь, как меня его мать примет?

– Да что ты! Она очень обрадуется. Ты только раньше времени не говори ей, что вы собираетесь в городе жить. Ладно? А с обеда я тебя отпускаю. Подавайте заявление, а потом поезжайте, познакомьтесь с мамой, – посоветовала Ира.

– Какая вы добрая, Ирина Александровна! Какая чудесная! – просияла Лариса.

… Ира медленно шла по улице, все вспоминала лицо Ларисиного жениха, Витькиного сына. Сын ее Виктора… Еще пуще в душе поднялась злоба на Серафиму. У той от Виктора сын остался… А у нее, Иры, что?

Да ничего. Ничегошеньки от их горькой любви не осталось на белом свете…

Сима опять пришла на могилу мужа. Цветы полила, памятник помыла. И все Виктору рассказала.

– Вот сынок весь в тебя – загулял опять на два дня в городе. У меня сердце давно не на месте. Звонит, правда, а голос чужой какой-то… И как могло так стать, а, Вить? Мальчикто рос ласковый, послушный, одна радость, а не ребенок… А твоя-то Ирка, стерва, приезжала. Валентину напугала до смерти. Только Валя ее выгнала, Витя, не бойся, наша она девочка, лицом в Иру, стержнем в меня! За Вальку я не беспокоюсь. Вот так-то, Витечка…

Ваня с огромным букетом цветов ждал Ларису с работы. Она вышла в обеденный перерыв, сразу бросилась ему на шею. Он поднял ее на руки и закружил, закружил…

Через стекло витрины эту сцену счастья видела Ира. Только теперь рядом с ней был Пал Палыч. Он пересчитывал деньги – Ира делилась с ним доходами, ибо именно ему была обязана открытием магазина.

– Все правильно, Иринушка! Молодец, «крышу» уважаешь, платишь исправно. Дружба у нас с тобой настоящая. А может, тряхнем стариной? Навестишь меня в эти выходные, а? – засмеялся Пал Палыч.

– Постараюсь. Вы вон на что посмотрите. – Она показала пальцем на то, что творилось на улице.

Счастливый Ваня обнимал счастливую Ларочку.

– Вот это и есть Серафимин сын? – удивился мужчина.

– Он самый! Сколько лет пытался Симе козни строить, а все не выходило. А тут жизнь сама подарок сделала, шанс кинула, не упустить бы! – заметила Ира.

– Не упустим. А девка эта послушная? – поинтересовался Пал Палыч.

– Во мне души не чает. Что скажу, то и сделает! Не смогла дочь забрать, сына заберу. Это для Симы ударом посильнее будет, – решительно сказала Ира.

– Тоже верно. Парень нам нужен. Мы через него мать достанем. На моей-то фермочке, что я купил у нее семь лет назад, все загнулось. А у нее лучшее хозяйство в области. Неприятно, Ира, честное слово! Знаешь, Ирочка, не люблю я успешных людей. А Серафима Зорина – женщина успешная…

Сима красиво убрала могилу мужа, а уйти все не могла, все смотрела на его фотографию.

– Бросил ты меня рано, Зорин! Хозяйство-то я тяну, не жалуюсь. А с детьми вот сложнее. Им отец нужен. Смотрю, сколько же баб счастливых живут со своими мужьями до самой-самой смерти! Мне вот Бог такого счастья не дал. А я б тебя всяким бы любила, Витенька, и стареньким, и лысеньким, и с костылем, и с челюстью вставной… А вот не дал же Бог!

Сима смотрела на молодое лицо мужа, что выбито было на памятнике.

– Эх, Витенька, Витенька! Как я дальше-то буду?

В это время к могиле подбежала Люда:

– Серафима Ивановна, скорей, там Альма рожает!

– Ох ты, господи!

Подхватив огромную лейку и лопату, Сима понеслась за ней к ферме.

Жизнь-то продолжается! Роды принимать надо!

На соломе распласталась кобыла-роженица, Альма. Глаза у нее были как у испуганной женщины. Вокруг суетилось несколько человек. Главная среди них – Сима.

Она успокаивала животное.

– Не бойся, милая, не бойся. Ну! Давай, Альмочка, давай потрудимся. А как по-другому? Тут трудиться надо! – Сима наклонилась к кобыле, ворожила над ней, говорила ласково…

Валя подошла к Люде:

– Ты чего там увидела? Что уставилась-то?

– Вон!

Люда показала на идущих к дому Ваню и Ларису.

– Валечка, кто это с ним?

– Да не дергайся ты раньше времени!

– Кто она? Это та, городская, у которой он пропадает неделями? – У Люды трясся от волнения и обиды подбородок. – Чувствую, что она!

Кобыла в конюшне заржала от боли.

– Вот так! Вот молодец! – успокаивала ее Сима.

Через несколько секунд она подняла на руки новорожденного жеребенка, смешного, мокрого…

– Ах ты мой красавец! Красавец ты мой! Ну здравствуй, мой ненаглядный.

Глядя, как Серафима бережно держит жеребенка да воркует над ним, пожилой конюх не выдержал:

– Эх, Серафима Ивановна! Тебе б внуков надо!

– Да погоди ты с внуками!

– А чего годить! Вон гляди!

Он показал на дверь, откуда видно в просвет, как шагал Ваня и незнакомая Симе красивая девушка. Шли, за руки держались…

Сима отдала жеребенка конюху:

– Ну-ка, держи! Я сейчас!

Вышла Сима из конюшни навстречу сыну. Одежда грязью да кобылицыной кровью перепачкана. А городская девочка с иголочки одета и причесана.

– Мам, я приехал! – обнял ее Ваня.

– Да уж вижу. Ну а это кто у нас будет?

Застыли друг напротив друга Серафима и Лариса. Вперились друг в друга глазами. Нехорошая усмешка пробежала по губам Ларисы. Усмехнулась и Серафима.

– Так ты, видать, невесту из города привез, угадала? К ней все и ездил?

– Да, мам, угадала. Это моя Лариса. Я ее люблю. Она меня тоже. Мы заявление в ЗАГС подали… – Счастливый Ваня любил в этот миг весь мир. Мама и Лариса будут теперь с ним вместе, рядом. Он будет видеть их обеих каждый день. Как же это здорово!