– Тише, тише, тебе ничего не угрожает, – кажется, Томас поймал меня, и я приникаю к нему, дрожа всем своим существом. Я прижимаю лицо к его широкой теплой груди и шее. Но тут я понимаю, что это король держит меня в своих объятиях, и я снова кричу, на этот раз от страха, что произнесла имя Томаса вслух и теперь мне грозит настоящая опасность, и пытаюсь от него отстраниться.

– Тихо, тихо, – говорит он. – Тихо, любовь моя. Это был сон. Просто сон, теперь ты в безопасности. – Генрих нежно прижимает меня к себе, он мягкий, как подушка.

– Господь милостивый, что за сон! Какой это кошмар…

– Ничего, это всего лишь сон.

– Мне было так страшно… Мне приснилось, что я умерла.

– Ты со мною, а это значит, что тебе ничего не угрожает. Со мною ты в безопасности, любимая.

– Я говорила во сне? – срывающимся голосом спросила я. Как я боялась, что с моего языка слетело имя Томаса!

– Нет. Ты не произнесла ни слова, только плакала, бедняжка моя! Я сразу тебя разбудил.

– Как мне было страшно!

– Бедная маленькая девочка, – нежно говорит король, гладя мои волосы и обнаженное плечо. – Со мною тебе ничего не угрожает. Хочешь что-нибудь поесть?

– Нет, нет, – я хрипло смеюсь. – Я не могу больше есть.

– Но тебе стоит что-нибудь скушать, это тебя успокоит.

– Нет, нет, я вправду не могу.

– Ты теперь проснулась? Пришла в себя?

– Да, да, я проснулась.

– Это был вещий сон? – спрашивает король. – Тебе снились мои корабли?

– Нет, – твердо отвечаю я. Двоих из жен этот человек обвинил в колдовстве, и я не собираюсь давать ему повода подумать о том же по отношению ко мне. – Ничего особенного, никакого смысла в этом сне не было. Просто какая-то путаница, в которой я помню только стены замка и то, что мне было холодно и очень страшно.

Он откидывается на подушках.

– Ты можешь уснуть?

– Да, могу. Благодарю вас за вашу доброту ко мне.

– Я твой муж, – говорит король с простым достоинством. – Конечно, я буду охранять твой сон и изгонять твои страхи.

Через пару мгновений он начинает глубоко дышать, и его рот приоткрывается во сне. Я кладу голову на его огромное плечо и закрываю глаза. Я точно знаю, что мне снилась Трифина, девушка, выданная замуж за мужчину, который убивал своих жен. И я знаю, что мои пальцы пахли смертью.

Замок Саутси, гавань Портсмута

Лето 1545 года

День настолько хорош, что кажется, будто он сошел с одного из залитых солнцем живописных полотен. Солнечные лучи отражаются от синих вод Солента, а ветер взбивает на волнах белые барашки. Мы забрались на верхушку одной из оборонительных башен, смотрящей на залив. Короля тоже подняли по каменным ступеням, чтобы Его Величество мог видеть все происходящее. Он рад и доволен миром, стоит над волноломом, командуя своими кораблями, словно адмирал, в окружении гудящего от возбуждения и восторга двора.

Мне непонятно, от чего все пребывают в такой радости, словно предвкушают турнир в солнечный день, словно борьба между Англией и Францией – самое блестящее, самое эффектное и занимательное развлечение, как на легендарном Поле золотой парчи. Неужели никто не понимает, что сегодня все будет иначе? Это не игры в войну, а ожидание настоящего боя. Здесь нечем развлекаться и полно поводов для страха.

Оглянувшись на долины Саутси, я понимаю, что остальные присутствующие и слуги просто стараются делать веселый вид, на самом деле переживая те же чувства, что и я. Лейб-гвардейцы уже приготовились к худшему: их лошади стоят под седлом на тугой узде, готовые к тому, что на них в любой момент может вскочить всадник. Гвардейцы сохраняют полное обмундирование, держа в руках только шлемы. Позади них медленно двигается прочь вещевой обоз, везде сопровождающий королевские разъезды: просители, нищие, юристы, воры и шуты. Эти люди всегда знают, какая сторона спора выигрывает. Жители Портсмута покидают родной город – кто-то согнувшись под весом домашнего скарба, кто-то верхом, кто-то на повозках.

Если французы одолеют наш флот, они разгромят и разворуют Портсмут, и, скорее всего, подожгут его. Судя по всему, королевские придворные здесь единственные, кто с нетерпением ожидает начала битвы.

Городские колокольни бьют в колокола, когда наши корабли готовятся к выходу из порта, и этот перезвон пугает галок, которые поднимаются в воздух и начинают с криками кружить над водой. Сейчас здесь собралось восемьдесят кораблей – самый большой флот, который удавалось собрать под флагом Англии. Некоторые из них еще только грузили боеприпасы и экипаж, некоторые уже готовы к отплытию. Я вижу, как они распускают паруса, а вокруг них снуют лодчонки, готовясь отбуксировать их на открытую воду.

– Перед нами величайший флот из существующих, – объявляет король, обращаясь к Энтони Брауни, стоящему возле него. – И он готов сразиться с французами так, как этого никто не делал раньше. Это будет величайшая морская битва в истории.

– Слава Богу, что мы здесь и сможем увидеть ее своими глазами! – отвечает сэр Энтони. – Какая прекрасная возможность! Я уже заказал картину, чтобы запечатлеть нашу победу. – Художник, возившийся со своими бумагами, в которых он делал наброски, чтобы запечатлеть выходящие из порта корабли, низко кланяется королю и приступает к наброскам раскинувшегося перед ним вида, трепещущих на ветру флагов, выставленных в бойницы и готовых к бою пушек.

– Какое счастье, что мой муж сейчас не находится на одном из этих кораблей, – тихо замечает Екатерина Брэндон.

Я смотрю на ее бледное лицо и вижу в нем отражение собственных страхов. Перед нами разворачивается не представление, не одно из дорогостоящих и излюбленных двором развлечений. Это будет настоящая битва между нашими и французскими судами на глазах у зрителей на суше. Я увижу то, с чем сталкивается Томас. Мне придется наблюдать за тем, как расстреливают его корабль…

– Ты знаешь, кто каким кораблем командует? – спрашиваю я ее. В ответ она качает головой.

– Некоторых из адмиралов назначили лишь вчера вечером за ужином, – говорит она. – Король оказал честь некоторым из своих друзей, дав им назначение, чтобы они могли принять участие в битве. Мой муж не обрадовался назначениям новых людей в команду в ночь накануне битвы. Но он командует наземными войсками, поэтому, хвала небесам, остается на суше.

– Почему? Ты что, боишься моря?

– Я боюсь глубины, – признается она – Я не умею плавать. Но в полном обмундировании никто не сумеет удержаться на воде. Мало кто из моряков умеет это делать, а из солдат и вообще никто не выплывет в тяжелых одеждах.

Я останавливаю ее жестом.

– Кто знает, может, никому не придется плавать…

Обновленный королевский флагман «Мэри Роуз» расправляет паруса и сбрасывает концы лодкам, чтобы его вывели в открытое море. С причала раздаются радостные крики.