заставлял меня чувствовать себя живой. Девушка, которая выглядела как призрак, разговаривала с призраками, воспитывалась призраками, он заставил эту девушку почувствовать себя чем-то, на что стоит посмотреть, кем-то, кто был нужен. Но он мог легко отнять у меня и это тоже. Если бы я поддалась ему, он бы подумал, что так обращаться со мной нормально, а это было не нормально.

Когда дедушка проснулся, мы провели следующие несколько часов, поедая горячие пирожки и разгадывая кроссворды в его постели, слушая Скорбящего Фредди. Этим утром он был намного тише, и каждый раз, когда мой карандаш касался газеты, его глаза бегали, чтобы уловить мой прогресс.

В тот вечер я зашла в Бобы, услышав, что это единственное место Воющей Лощине, где есть надежда на подключение к Интернету. Дедушка почти ничего не ел за ужином. Мне нужно было изучить его симптомы, посмотреть, смогу ли я найти ответы на этот вирус.

Выцветшая кирпичная стена занимала половину магазина за длинным черным прилавком, где в ряд висели угольно-черные подвесные светильники. Вдоль соседней стены на прямоугольных досках мелом было выведено составленное меню. Кофейня находилась на углу, остальные стены были сделаны из окон с ромбовидным рисунком. Маленькое заведение было переполнено, но в то же время тихо, молодые люди работали за экранами ноутбуков или уткнулись в книгу. Я заметила Майло, сидящего на противоположном конце рядом с окном вместе с Мандэй и Кейном.

Я не разговаривал с Кейном с того случая на вечере фильмов «Рокки Хоррор Пикчер Шоу».

Кейн подозвал меня, как только тоже заметил, небрежно махнув рукой, как будто той ночи никогда не было. Я быстро огляделась в поисках свободного столика, но его не было. После короткого спора с самой собой я шагнула к ним со своей черно-белой полосатой сумкой для ноутбука Kate Spade, висящей у меня на плече.

— Тесен мир, — пошутила я, переводя взгляд с одного на другого.

Мандэй носила черный бархатный бант в своей наполовину уложенной прическе и хмурилась.

— Ты ушел от нас прошлой ночью и пропустил настоящее шоу, — сказала она. — Один из Полых язычников сошел с ума, мог бы съесть меня живьем.

— Так было бы лучше. Фэллон могла бы, наконец, заставить тебя выглядеть красиво в морге, — пошутил Кейн сквозь смех.

— Мудак, — усмехнулась Мандэй, пиная его под столом. Кейн взвизгнул.

— Запомните мои слова, — Мандэй подняла палец, — единственный вариант для этого дымящегося горячего тела — кремация. Никто меня не трогает.

Я усмехнулась, заметив, что Кейн не сделал никаких попыток установить прямой зрительный контакт. Он надвинул шляпу еще ниже на лицо, и я наклонилась и увидела синяк у него над глазом.

— Что с тобой случилось? — Я спросила его. — Это что, синяк?

— Я тебе и пытаюсь рассказать, — воскликнула Мандэй. — Из ниоткуда этот язычник Блэквелл пришел в ярость и ударил его без всякой причины. Я никогда не видела, чтобы язычник так терял контроль на публике.

— Это был удар молокососа, — процедил Кейн, опустив кулак на стол. — И он быстро соскочил, чтобы я успел ответить.

— Потому что ты отсутствовал добрых две минуты, — указал Майло, затем спрятал улыбку за плотно сжатыми губами.

— Он ударил тебя?

Чувствуя себя немного неловко, я перекинула ремень через плечо.

— Почему он ударил тебя?

Я не могла сказать, что он этого не заслуживал, потому что он этого заслуживал.

Кейн прищурился и опустил подбородок.

— Как ты думаешь, почему?

— Потому что мы мальчики, — Майло прислонился спиной к кабинке, — мы деремся, лжем и воруем.

Лицо Мандэй исказилось.

— Почему?

— Потому что. Вот как мы получаем то, что хотим.

Майло соскользнул со скамейки, чтобы освободить мне место.

— Из лучших новостей — завтра Мабон. Ты наконец-то поедешь с нами в Кресент-Бич?

Я села рядом с ним и поставила перед собой сумку с ноутбуком, обдумывая свой ответ. Я не хотела повторения прошлой ночи, а с дедушкой у меня и так было достаточно забот, чтобы беспокоиться о странном поведении Кейна и моих усиливающихся чувствах к Джулиану.

— Я не знаю.

— О, ты должна, — сказала Мандэй в свой кофе, сделала маленький глоток, затем поставила его на стол.

— На пляже будет костер, музыка, танцы…

Она подпрыгнула на месте, что-то вспомнив.

— О, и в полночь говорят, что тот, у кого хватит смелости прыгнуть в океан, получит год удачи.

Мои брови взлетели вверх.

— Типа с обрыва?

— Мав — единственный, кто достаточно безумен, чтобы сделать это, — заговорил Кейн, откидываясь на спинку стула и опуская одну руку на стол, чтобы обхватить свою кружку. Он приподнял бровь с легкой улыбкой. Я не знала, что это значит. Типа давай поговорим? Я… простите? Что бы это ни было, на этот раз это не сработает.

И разговор покатился дальше. Я знала, что они смеялись и болтали, но их голоса отошли на задний план, когда я устремила свой взгляд за окно магазина на Городскую площадь. Половина меня была в полном сознании, ища Джулиана, другая половина была потеряна внутри этого тела, застряла в этом кафе, в ловушке с этими людьми. Это было странное и неповторимое чувство. Ощущение, что время ускользает, а мир движется дальше, не нуждаясь во мне, — что мир будет в порядке, независимо от того, буду я здесь или нет. Находясь рядом с Джулианом, я не чувствовала себя так, и именно поэтому я поймала себя на том, что ищу его — либо где-то там, либо в уголках моего сознания.

— Але, Фэллон.

Мандэй щелкнула пальцами в воздухе, и я бросила на нее пристальный взгляд.

— Мы как раз собирались уходить. Идём к Элеонор через дорогу. Она делает то-сё.

— Она экстрасенс, — ответил Майло. — Просто скажи, что она экстрасенс.

Я сразу подумала о Киони, девушке, которую я встретила в палатке для гадания по ладони в ночь Суеверий. Может быть, она была бы там и познакомила бы меня со своей бабушкой. Возможно, мне больше повезло бы с предсказаниями экстрасенса, чем с результатами Google относительно здоровья дедушки.

— Ты прямо сейчас или как? — спросил Кейн.

— Хорошо, да. Я иду.

Мандэй и Майло шли впереди нас с Кейном, шагая по мощеным улицам позади беседки. Заходящее солнце опускалось над лесом, окрашивая небо мазками календулы, гвоздики, розового и лавандового цветов.

Кейн толкнул меня локтем в руку. Я посмотрела на него, когда он опустил голову.

— Эй, я действительно сожалею о прошлой ночи. Я, честно говоря, не хотел ничего плохого. Я не знаю, что на меня нашло.

Все, что я могла сделать, это кивнуть. Я хотела