— Алкоголь не задерживается? — спросила я, пытаясьего обойти.

Преградив дорогу, он прижал меня к стене.

— Что это с тобой, черт возьми? — прошипел он.

— Ничего. Дай пройти.

— Что за ерунда! Я оставил тебе сотню сообщений. Тыменя избегаешь.

— Ну и что? Это мое право. Как в той песне.

— Дай-ка угадаю, — фыркнул он. — У тебяэдакий мелодраматический моральный кризис из-за случившегося прошлой ночью. Этотак типично для тебя в последнее время.

— Не говори мне о прошлой ночи. Тебе не надо было этогоделать.

— Мне?! Цветочек, не надо строить из себя жертву. Никтотебя не принуждал. Да ты была не просто согласна. Мне кажется, ты получилаудовольствие.

— Это было ошибкой.

— Так избегая меня, ты пытаешься ее исправить? Необманывай себя. Это была не ошибка. Это было для тебя благом. Я тебе помог. Ядал тебе то, чего бы иначе ты никогда не получила.

— Ах вот как! — воскликнула я, истекаясарказмом. — Как это любезно с вашей стороны. Ведь все к этому шло, не такли? Ты только мне помог. И больше ничего. Конечно, ты сделал это не простопотому, что имел такую возможность. Потому что я была «удивительна и прекраснаи ты меня хотел».

— Послушай меня…

— Нет. Это ты послушай меня. Если я не хочу тебявидеть, то позволь мне тебя не видеть. Не показывайся у меня дома пьяным и нелезь ко мне с разговорами. Не будь еще большей задницей, чем ты есть на самомделе. Я не хочу с тобой разговаривать. В ближайшее время. А может, и никогда.

— Вечность — это долго.

Наклонившись еще ближе, он положил руку мне на плечо.

— Тебе не кажется, что ты слишком остро реагируешь,разок перепихнувшись? Кроме того, ты не можешь так оборвать. Ты должна помочьмне с Дейной.

— Нет, — холодно заявила я. — Не должна. Тыуж как-нибудь сам. И если тебя сошлют на Гуам, то только из-за твоих долбаныхпромахов. Может, там у тебя будет возможность подумать об отношениях сженщинами во внерабочее время.

— К черту…

— Джорджина?

Мы повернулись и увидели в коридоре Сета. Мы с Бастьеномстояли близко друг к другу — слишком близко, — но не романтически близко.Любой, обладающий хоть одной извилиной, сразу бы понял, что мы сцепились не нашутку. Об этом говорили и наши позы, и наши лица. И мое плечо Бастьен сжималвовсе не дружески.

— У вас все в порядке? — осторожно спросил Сет.

Его слова прозвучали тихо и взвешенно, но в выражении лица язаметила что-то незнакомое. Глаза горели не гневом, а чем-то еще. Как-то он мнесказал, что тщательно выбирает свои битвы, и я гадала, как бы он поступил,решив, что инкуб является для меня реальной угрозой.

— У нас все хорошо, — сказала я и сбросила рукуБастьена, а он не стал упорствовать.

— Да, — холодно улыбнулся он. — У нас всехорошо.

Он отошел от меня, но остановился, поравнявшись с Сетом.

— Ты должен быть польщен, — сообщил емуБастьен. — Большинство женщин во время секса призывают бога, а вотЦветочек выкрикивает твое имя. Можно подумать, что ты какое-то божество, судяпо тому, сколько раз за прошлую ночь она отдала тебе должное.

Он проследовал в гостиную, а я даже не задержалась, чтобыувидеть реакцию Сета. Я ринулась вслед за Бастьеном.

— Убирайся, — сказала я ему.

Я оглядела прочих бессмертных.

— Вы все, убирайтесь немедленно.

Питер, Коди и Хью изумленно уставились на меня. Я их тысячураз выгоняла, но никогда они не слышали от меня подобного тона. Минуты непрошло, как они выбрались за дверь. Напоследок Бастьен бросил на меняугрожающий взгляд.

Когда они ушли, я глубоко вдохнула и повернулась к Сету. Вомне бурлили гнев и отчаяние:

— Позволь угадать. Ты хочешь знать, что он имел в виду.

Его лицо было непроницаемо.

— Если честно, я не знаю. — В его голосе вдругпослышалась усталость. — Я не знаю, хочу ли я знать.

— Да, но я все равно тебе расскажу.

Слова застревали у меня в горле, но я действительно большене желала хранить эту тайну. Не только потому, что Бастьен уже выдал ее, но ипотому, что не могла терпеть эту гноящуюся рану. Она слишком меня терзала.Перепалка с инкубом помогла мне это осознать.

Если не считать фотографий, я рассказала Сету все. Абсолютновсе.

Когда я закончила, он ничего не сказал. Он разглядывал ввоздухе что-то несуществующее, и лицо его снова ничего не выражало. Посленескольких минут мучительной тишины он все-таки повернулся ко мне:

— Ну? И как я был?

— Это не смешно, — сказала я.

— По-моему, вполне резонный вопрос.

Я посмотрела на него и обхватила себя руками:

— Это все, что ты хочешь сказать?

— Я… На самом деле я не знаю, что еще сказать.

— Наверное, сейчас ты должен кричать на меня.

Он поднял брови:

— А, понимаю. Я не знал, что сценарий уже написан.

— Нет, ну… смотри. Я спала с кем-то другим. И не простоспала. Я делала это… не так, как с людьми. Это ты понимаешь?

— Да, — кивнул он все так же убийственноневозмутимо.

— И я не была ни пьяная, ни что-то в этом роде. Может,навеселе, но все же вполне себя контролировала.

— Да.

— И это не приводит тебя в ярость?

— Ошеломление — вот что я чувствую. Обнаружить, чтокто-то выдавал себя за тебя — едва ли не более потрясающе, нежели эротическаячасть.

— По сути, он не выдавал себя за тебя… то есть я знала,что это он.

— Понятно. Но от этого не менее странно.

Он снова замолчал, так что мне оставалось только недоверчивосмотреть на него. Когда наши взгляды встретились, он наконец нарушил тишину:

— Чего ты хочешь? — Теперь в его голосепроскальзывало раздражение, почти гнев. — Чтобы я безумствовал? Жаждал бы…покарать тебя? Ты этого хочешь?

Я не ответила, сообразив, что именно этого мне и хотелось.Как-то я читала книжку, где парень, будучи пьяным за рулем, случайно сбилнасмерть девушку. Могущественные родственники ухитрились отмазать его оттюрьмы, и он возненавидел их за это. Он-то жаждал очистительного катарсисачерез настоящее наказание за преступление. И я сейчас нуждалась именно в этом.

— Я этого заслуживаю, — сказала я Сету.