Европейский баланс сил, созданный на Венском конгрессе, предусматривал восстановление сильного Нидерландского королевства: в Европе Бельгия была присоединена к Голландии, и английский военно-морской флот вновь гарантировал сохранность голландских владений на Дальнем Востоке, за исключением Цейлона. По Лондонскому договору 1824 г. англичане ушли из всех торговых пунктов на индонезийских островах, за исключением Борнео, а голландцы сдали все свои позиции на Азиатском континенте, восстанавливая островные базы, которые они имели до 1798 г. со штаб-квартирой в Батавии. 250 местных правителей участвовали в составлении новых договоров и приняли резидентов в своих дворах.

Торговля быстро развивалась в прибрежных плантационных районах, хотя многие племена внутренних областей на Борнео, Суматре, Целебесе и Новой Гвинее (где голландцы впервые высадились в 1828 г.) все еще находились в эпохе неолита. Нидерландское правительство больше не вынуждало силой поставлять пряности, но ослабило власть местных султанов и ограничило их права на corvée, или принудительный труд. Эти реформы вызвали восстания, не прекращавшиеся до 1830 г. В этом году Бельгия отделилась от Голландии, и Голландия, почти банкрот, не могла больше позволить себе расходы на развитие на архипелаге.

Соответственно губернатор Ван ден Бос был послан на индонезийские острова с целью извлечения прибылей. Его метод заключался в «системе культур»: крестьян побуждали, вместо уплаты арендной платы за землю, засаживать пятую часть их полей экспортными культурами, главным образом сахаром, индиго и кофе. Сократив все государственные расходы, эксплуатируя плантации и оловянные рудники, голландские власти переслали в Европу за 45 лет более 800 миллионов гульденов. В дополнение к большому количеству сахара, индиго и кофе почти пятая часть всего экспортного чая производилась к 1900 г. на принадлежавших голландцам полях. Суматра сбывала на рынке высококачественный листовой табак. Продавались большие объемы пальмового масла и капкового волокна. Ява почти полностью монополизировала производство хинина. В последние годы на острова Юго-Восточной Азии приходилась почти третья часть мирового производства сырого каучука.

Однако эта система культур тяжело отразилась на положении индонезийских крестьян, не только ограничивая им свободу выбора, но и вынуждая их перемещаться на большие расстояния, чтобы ухаживать за сельскохозяйственными культурами и перевозить продукцию. Новое конституционное положение 1854 г., отражая либеральную философию, распространявшуюся тогда в Европе, урезало власть метрополии над Советом в Батавии и постепенно способствовало ликвидации «системы культур». Права местного населения далее гарантировались тем, что в 1870 г. аграрный закон запретил продажу земель аборигенного населения белым.

Создание Суэцкого канала, который наполовину сократил путь между плантациями Азии и Европой, в значительной степени способствовало экономическому благополучию. Тысячи молодых голландцев отправлялись на Восток в поисках счастья и удачи. Большие доходы стала приносить также нефть: Королевская голландская нефтяная компания, зарегистрированная в 1890 г., ввела бурение скважин на научной основе и построила нефтеперегонные заводы на Западной Яве, Восточной Суматре и побережье Борнео у Макасарского пролива. Производство достигло более 300 тысяч тонн. Расстояние до китайского и японского рынков было небольшим. Сотрудничая с «Бритиш шелл», «Роял Датч» стала одной из ведущих компаний в мире.

Однако островная Юго-Восточная Азия не осталась Голкондой для инвесторов. Так много средств было вложено в развитие, что денежные переводы в Европу резко сократились, и дефицит бюджета колониальных властей должен был покрываться метрополией. Больше всего ресурсы были истощены Ачехской войной, начавшейся в 1873 г. Пытаясь подавить пиратство в Малаккском проливе и вдоль побережья Западной Суматры, голландцы были вынуждены сражаться целых 35 лет, постепенно разрушая укрепления и очищая от пиратов устья рек и мелкие заливы.

Подобно своему предшественнику, Ост-Индской компании, голландское правительство осуществило как можно меньше культурных изменений. В 1903 г. едва 1 % местного населения был зачислен в государственные школы. Реформатская церковь мало вмешивалась в мусульманские обычаи. Муллы призывали к молитве по утрам и вечерам в каждой деревне. Целых 50 тысяч паломников ежегодно совершали хадж в Мекку. Голландцы полагали, что контакты с пустынной Аравией заставят индонезийцев больше ценить свою родину, но они не учли губительного воздействия панисламизма на западный империализм.

После достижения Латинской Америкой независимости Филиппинские острова, которые раньше в составе испанской колониальной империи подчинялись Мексике, перешли под прямую власть Мадрида. Испанское светское правление ограничивалось частью Лусона и Бисайского архипелага. Существовали программы по улучшению положения местного населения. Филиппинцы-горожане использовали испанский язык, но деревенские жители сохраняли свои племенные обычаи и редко встречали белых людей. Острова были открыты для мировой торговли в 1837 г. Либеральные идеи проникли с усилением контактов после открытия Суэцкого канала. Особой критике подвергались монахи (часто это были светские люди, сосланные на острова в качестве наказания), чьи ордена владели огромными поместьями. Когда реакционные силы начали доминировать в Испании в 1871 г., в испанских колониях усилились националистические движения.

Хосе Рисаль, манильский врач-офтальмолог смешанного этнического происхождения (с примесью китайской крови), стал виднейшим представителем национализма на Филиппинах. Подобно многим интеллектуалам с островов, он путешествовал и учился в Европе. Книги Рисаля, особенно озаглавленный по-латински трогательный роман Noli Me Tangere («Не прикасайся ко мне», написанный автором на испанском языке. — Пер.), но опубликованный на английском языке как The Reign of Greed, повествуют о тяжелой судьбе трудящихся масс. (Согласно некоторым источникам, на английском языке под названием The Reign of Greed был опубликован другой роман Хосе Рисаля El Flibusterismo, «Флибустьеры». — Пер.) Хосе Рисаль не призывал к восстанию, и Филиппинская лига, которую он основал, выступала за проведение реформ. Однако он был казнен испанскими властями в 1896 г. За его смертью последовало развертывание движения за независимость, и общество Катипунан[267], возглавляемое Эмилио Агинальдо, подняло вооруженное восстание против Испании. После года борьбы королевский губернатор сбил революционную волну, пообещав представительство в мадридских кортесах, проведение реформ и вознаграждение в размере 3 миллионов песо.