опять принялся глотать, пришлось отобрать у него чашку, ожога не хватало.

— У вас прекрасный чай, — похвалил я. — В наши дни это редкость. Как и умение заварить.

— Спасибо.

— Кстати, Аглая, вы тогда недорассказали, — напомнил я. — Про плеер.

— Какой плеер? — спросил Роман.

Аглая тоже поглядела с непониманием.

— Плеер. Вы возвращались за плеером, — напомнил я. — На следующий день после исчезновения Кости.

— Да, плеер… — Аглая все еще брякала ложкой. — Плеер у Кости остался. То есть в доме у него. Я не хотела его назад забирать, но этот плеер наш родственник из Германии привез, бабушка взбесилась, побежала в милицию, ругалась. Они с участковым пошли к Лапшиным, ну и я… чтобы плеер опознать…

— Какой плеер? — влез Роман.

— Я тебе потом расскажу. Нашли что-то интересное?

Аглая задумалась и едва не приложила ложку ко лбу.

— Да. В общем-то… нашла. Плеера там не было. И еще многих вещей. Рисунки, тетради, все бумаги исчезли. Даже книги некоторые пропали. Не знаю почему. Но… Костя не все в столе и в диване держал.

— Тайник? — спросил Роман.

Я в этом почти не сомневался.

— Шхера, так, кажется, он говорил. Там в комнате доска отставала в углу, вот он под ней и прятал. Деньги, пугач, ножик, ерунду разную. И тетрадь тоже.

— Дневник? — спросил я.

— Что-то вроде… Я думала, он плеер под доску спрятал…

— Ты его достала?! — Роман попробовал вскочить второй раз.

Пришлось ловить. Такая прыть Аглаю слегка, как мне показалось, испугала.

— Достала, — ответила Аглая.

— И что там было?!

— Не знаю, — шепотом ответила Аглая. — Не знаю, что там было, я его не особо читала!

— Почему? — спросил я.

— Сначала я ждала, что он вернется, а потом… Страшно было.

Аглая протянула Роману второй сухарь.

— Костя ведь мертвый уже был, — ответила Аглая. — Так что… Дневник мертвеца получался, думала, начну читать — а он… являться станет.

Аглая прикусила язык, я заметил. Прикуси вовремя язык, и зло не прилипнет к тебе.

— Зачем тогда хранила? — Роман сухарь принял.

— А мне сколько лет тогда было?! — начала сердиться Аглая. — Взяла на память, мы дружили. А посмотреть побоялась.

— То есть вы совсем в тетрадь не смотрели? — уточнил я.

Аглая передала сухарь мне.

— Заглядывала, конечно, — сказала она. — Потом. Лет через десять. Но там ничего интересного: рисунки, записи, идеи дурацкие, я не очень вникала. Это не дневник, это… записки, скорее. У меня тогда…

Аглая поправила волосы.

Сухарь был явно пересушенный: ломоть тонкий, сахара чересчур много, изюма, напротив — заметно недостаточно, всего две-три мелкие, слишком сухие ягоды, вкус невыразительный.

— Коллапс в личной жизни надвигался, — сказала Аглая. — Не до этих записок было, если честно. И потом, когда тебе двадцать, все эти подростковые дурости кажутся… дуростями. Знаете, я в то время не верила, что их… что, может быть, они не просто так исчезли, думала, что заблудились…

— А сейчас? — спросил Роман.

— Сейчас не знаю… Я понимаю, вы считаете, что они исчезли не просто так, поэтому и приехали в Чагинск…

Роман сломал пальцами сухарь.

— Зачем их было кому-то убивать? — спросила Аглая.

— Психопат, — ответил Роман.

— Маньяк? — поморщилась Аглая. — Но маньяк — это всегда серия…

— Это в кино серия, — перебил Роман. — А в жизни по-разному. Может, ему двух хватило. Может, он успокоился — и все, дальше живет, балует себя воспоминаниями.

Я откусил от сухаря, потом стал его размачивать. Вкус размоченного сухаря заметно отличается от вкуса сухого. Роман полоскал сухарь в чашке.

— Серия, кстати, могла и продолжаться, — сказал я. — Но не здесь, а в другом месте. Исходить из того, что это кто-то местный, ошибка. Это мог быть чужой. Это мог быть его первый эпизод.

— Точно! — согласился Роман. — Он мог дальше в других местах убивать. Странствующий рыцарь, так сказать. Тогда увязать все в серию будет нелегко…

Мы сидели за чайным столиком, напротив на стене была выставка работ «Рисуем Чагинск».

На рисунках Чагинск был другим. Над ним всегда светило солнце, через Ингирь перекинута радуга, по железной дороге торопились веселые поезда, цветы поднимались выше крыш, дома разноцветные.

— …Мы продумали очередность действий. Собственно, на первых порах нам ничего делать не понадобится…

Аглая слушала Романа. Я смотрел на рисунки. Мне нравился один, карандашный. На нем был изображен Чагинск годов тридцатых двадцатого века, Вокзальная площадь. Водокачка, поперек площади вросший в землю паровоз, на месте почты деревянный клуб, а вокруг лес, такие же сосны, как в парке, как в грязелечебнице; когда-то на месте Чагинска, на месте всех улиц была сосновая роща. Слишком мастеровитый, вряд ли нарисованный кем-то из детей. В нем, несмотря на древний паровоз и убогий приземистый клуб, как ни странно, чувствовалось будущее. Чагинск, еще до потопа.

— …Мы тогда еще думали в эту сторону, но тогда никаких доказательств собрать не удалось. Но у нас есть шанс сделать это сейчас…

Я старался отодвинуться, хотел стоять в стороне, не слушать и не участвовать, я приехал сюда не участвовать, но каким-то образом я слушал и участвовал.

— …Каждый год пропадают тысячи, — продолжал Роман. — Они исчезают в никуда, словно тают, их словно больше нет…

Исчезают в полудне, растворяются в сумерках, кажется… это все было.

— Поэтому нам и важен этот дневник, — сказал Роман. — Чрезвычайно важен.

— Это тетрадь, — поправила Аглая. — Типа ежедневника…

— А где эта тетрадь сейчас? — спросил я.

— Точно, дневник-то где?

Сухарь у Романа окончательно размок и обломился в чай.

— Дома у меня, в старых вещах.

Роман стал вылавливать сухарь затылочной ложкой, но не выловил, а только расковырял, превратив чай в неприятную мятную тюрю.

— А можно как-нибудь этот дневник достать? — поинтересовался я. — Получить сюда…

Роман растерянно поглядел в чашку, попытался отхлебнуть, но Аглая отобрала и выплеснула в корзину для бумаг.

— Можно, — сказала она. — У меня подруга приходит цветы поливать, если ее попросить…

— По почте будет недели две, — Роман налил в чашку кипяток и полоскал по кругу новый пакетик. — Если дойдет. Мне кажется, тут на почте все подряд воруют, я неосторожно зашел степлер купить, еле живым выбрался…

— Можно попробовать курьером, — предложила Аглая. — Это дорого, но дня за два привезут.

— Звоните подруге, — сказал я.

— Прямо сейчас?

Аглая отправилась звонить.

— Мне кажется, курьерам не стоит доверять, — сказал Роман. — Сейчас в курьеры принимают кого попало, всякую шваль. Мне много раз не доставляли.

— Я знаю хорошую фирму, — ответил я. — Они берут подороже, но вроде надежные.

— Я могу смотаться… — предложил Роман. — Или сам сгоняй, если хочешь.

Я думал.

Аглая разговаривала с подругой в отделе периодики, иногда смеялась.

— Можем вместе съездить, — сказал Роман.

Я