Карла фыркнула.

– К чему весь этот шум!? Подумаешь…

Карла, моя мятежная душа… Какая радость.

Элеанор принялась вскрывать коробку, и в тот момент, когда она увидела, что внутри, ее глаза наполнились слезами и она прижала ладонь ко рту.

– Грей… – прошептала она.

– Достань его, – предложил я ей.

И она достала из коробки вязаный кардиган со стрекозами. Она прижала его к себе, и слезы покатились по ее щекам. Она не могла отвести восхищенных глаз от подарка.

– Тебе нравится? – спросила Лорелай.

– Господи, он прекрасен. У меня просто нет слов. – Она взглянула на меня. – Как вы… связали его?

– Да уж. Просмотрев кучу видео на YouTube и перепортив горы пряжи. Девочки тоже связали несколько петель. Но стрекоз вязала Клэр. Я не настолько талантлив. Так что мы все потрудились на славу.

– Сделано с любовью, – поддержала меня Клэр.

Элеанор закрыла рот ладонью и разрыдалась, не в силах совладать с эмоциями. Лорелай тут же подскочила к ней, чтобы обнять.

– Все хорошо, Элли. Не надо грустить.

– О нет, милая, я не грущу. Я невероятно счастлива. Знаешь, в детстве мама вязала для меня кардиганы, и вот именно такой был моим самым любимым. Когда я потеряла их, то думала, что никогда у меня больше такого не будет, поэтому теперь я просто невероятно счастлива.

– Значит, это слезы счастья? – спросила Лорелай.

– Самые счастливые слезы на свете, – ответила Элеанор. – Огромное всем вам спасибо. Это самый замечательный подарок на свете.

– Шай рассказала мне, как ты потеряла все свои кардиганы. Я знаю, что мы не сможем вернуть их, но надеялся, что этот тебя порадует. – Я улыбнулся. – С днем рождения, Элли.

– Спасибо, Грей. – Она улыбнулась в ответ, и мое сердце замерло.

Я и не знал, что еще способен на такое.

Что мое сердце способно замереть из-за другой женщины.

И это было прекрасно.

* * *

Чуть позже девочки разошлись по комнатам, до отвала наевшись пирога. Элеанор уехала домой, чтобы устроить праздничный ужин с Шай, а я остался убираться после праздника.

– Элеанор замечательная, – сказала Клэр, входя в кухню, где я загружал посудомоечную машину. – Она отлично тебе подходит.

– Да, она так хорошо ладит с детьми, – согласился я. – Даже Карла открылась ей, а мы все знаем, какая Карла. Элеанор так много сделала для них.

– Да, я полностью согласна, но говорю сейчас именно о том, как она подходит для тебя.

Ее слова застали меня врасплох, и, выпрямившись, я уставился на нее.

– Что?

Ласково взглянув на меня, она подошла поближе.

– Я все понимаю, Грейсон, правда. Я знаю, что ты, вероятно, пытаешься не обращать на это внимания, отмахиваешься от своих чувств, но не стоит этого делать. Я знаю, что, возможно, новые эмоции тебя пугают, но не стоит бояться. Я хорошо знала свою дочь. И я знаю, что она желала бы, чтобы ты снова обрел счастье. Именно этого Николь всегда хотела. Чтобы ты был счастлив. И, если Элеанор тебе не безразлична, не отталкивай ее.

Я отложил тарелку и прислонился к кухонной стойке.

– А это так заметно? – спросил я.

– Каждый раз, когда ты смотришь на нее, твое лицо сияет. – Клэр коснулась моей руки. – И это замечательно, Грейсон. Это прекрасно.

У меня сдавило грудь, я глубоко вздохнул и закрыл глаза.

– Но мне кажется… что я предаю Николь.

– Нет, – торопливо ответила Клэр, качая головой. – Нет, нет и нет. Эти мысли тянут тебя назад, и меня беспокоит то, что творится у тебя в душе. Ты никого не предаешь, Грейсон. У вас с моей дочерью была прекрасная любовь. Ваша любовь будет жить вечно, и это замечательно, но это не означает, что ты не можешь полюбить снова. Твое сердце по-прежнему бьется, сынок, а значит, в нем найдется место для новой любви. Ты как никто другой заслуживаешь этого.

Стиснув переносицу, я глубоко вздохнул.

– Мне страшно.

– Но все равно стоит попробовать.

– А если у Элеанор нет ко мне чувств?

– Есть.

– Откуда вы знаете?

– Потому что, когда она смотрит на тебя, ее лицо тоже сияет. Поэтому доверься своим чувствам и не сомневайся. Порой в жизни стоит совершить прыжок, Грейсон. Сделать прыжок и поверить, что сможешь взлететь.

Она улыбнулась улыбкой Николь, и я ощутил радость и одновременно печаль. Я медленно выдохнул, чувствуя, как бешено колотится сердце.

Она была права.

Она всегда была права.

– Спасибо, Клэр.

– Не за что.

– Я просто… – Кашлянув, я покачался на носках туфель. – Не думал, что когда-нибудь скажу вам это, но я всегда относился к вам, как к матери. До вас в моей жизни не было материнского тепла, и с первого дня вы приняли меня в семью с распростертыми объятиями. Вы поддерживали меня, когда это было необходимо. Вы отговаривали меня совершать опрометчивые поступки, когда я уже был готов оступиться. Вы не оставили меня в самые тяжелые моменты в моей жизни. Вы боролись за меня, когда я сам не мог бороться. Вы были на моей стороне, и, думаю, вы даже не догадываетесь, как много это для меня значит. Вы не представляете, какой честью для меня было бы называть вас мамой.

Слезы заблестели в ее глазах, и она крепко обняла меня.

– Ты сын, о котором я всегда мечтала. – И от этих слов у меня перехватило дыхание. А затем она слегка отодвинулась и обхватила ладонями мое лицо.

– А теперь иди, – прошептала она, и в ее голосе звучала любовь. – Воспари.

Я не расставалась с кардиганом, полученным в подарок от Грейсона и девочек. Я надела его на праздничный ужин с Шай по случаю дня рождения. Когда мы вернулись домой, я свернулась на диване с новым романом. И хотя мне отчаянно хотелось погрузиться в мир моих героев, у меня ничего не получалось. Я не могла перестать думать о Грейсоне.

Этот кардиган со стрекозами был самым драгоценным подарком в моей жизни.

Спустя некоторое время, осилив всего восемь страниц книги, я отложила ее до лучших времен.

Мысли не давали мне покоя, поэтому я достала телефон и начала набирать письмо.