Только сейчас я замечаю, что он полностью одет, обут в уличную обувь, и палата выглядит так, как будто он больше в ней не останется. — Тебя выписали? — Спрашиваю я.

— Э-э, да. Этим утром. — Именно сейчас он смотрит мне прямо в глаза, и я просто знаю, что он собирается сказать что-то такое, чего я не захочу слышать. — Кэмпбелл собирается приехать и забрать меня.

— Что? Почему? — Замешательство смешивается с обидой в моем тоне. — Зачем ему это, когда я прямо здесь?

В глубине души я знаю, что он задумал, еще до того, как он это произнесет. Но мне нужно услышать, как он произносит эти слова вслух.

Джейкоб встает прямо передо мной, теперь он выглядит таким же опустошенным, как и я, и поднимает руку, чтобы нежно погладить меня по щеке.

Это что, влага у него в глазах?

На самом деле, я передумала. Я не думаю, что хочу слышать, что он собирается сказать мне.

— Не говори этого, — шепчу я.

— Милая, — мягко произносит он, и от одного этого слова у меня на глазах наворачиваются слезы. — Я люблю тебя больше всего на свете. Но наша история все та же, что и раньше. Ты своими глазами видела некоторые из тех дерьмовых вещей, которые происходят в моей жизни. И я не могу просить тебя терпеть и это тоже.

Я качаю головой, пытаясь остановить его, не в силах заговорить сама. Но он все еще продолжает.

— У тебя самое большое сердце, Реми. Ты так чертовски страстно относишься к тому, что правильно, а что нет. И мне это в тебе нравится. Но я не хочу, чтобы твое сердце, блядь, разбивалось из-за того, что будет происходить со мной регулярно, и даже с тобой, если ты останешься со мной.

Его большой палец проводит по моей щеке, а затем его свободная рука берет одну из моих безвольных ладоней, пока я смотрю на случайную точку у него на груди.

— Я так чертовски благодарен тебе за все, что ты сделала для меня, Реми. Ты никогда не узнаешь, насколько сильно. — Он поднимает руку, которую держит, и прижимает ее к моей груди над сердцем. — Позаботься о нем ради меня. Затем он запечатлевает поцелуй на моей щеке, проходит мимо меня и выходит за дверь из палаты, и из моей жизни.

Я остаюсь стоять на том же месте, уставившись в пустоту перед собой.

Чувствую себя опустошенной.

Шокированной.

Онемевшей.

Я не могу поверить, что после всего, через что мы прошли, он все еще делает это.

Я не могу поверить, что он сказал мне, что любит меня, и это было частью гребаного прощания.

Я продолжаю стоять здесь, делая один глубокий вдох за другим.

Наполняя мои легкие жизнью.

Перегруппировываясь.

Собирая свои силы.

А потом я убегаю.

Дальше по коридору. Мимо медсестер. Мимо пациентов. Спускаюсь по лестнице вместо того, чтобы ждать лифт. А затем выхожу через парадные двери.

Я не останавливаюсь, пока не оказываюсь перед Джейкобом, не давая ему идти дальше.

— Нет! — Говорю я, моя грудь вздымается от бега, но также и от всех эмоций, переполняющих мое тело. — Не тебе это решать.

— Реми…

— Нет! — Кричу я. — Я не нежный цветочек, Джейкоб. Да, я могу быть увлечена тем, что правильно, а что нет, и чувствовать это глубоко внутри. Я чувствую боль. Я чувствую твою боль. — Я прижимаю руку к груди. — Но не стоит недооценивать то, с чем может справиться это сердце.

Я еще чуть-чуть вторгаюсь в его пространство и поднимаю руки к его подбородку.

— Ты не заставляешь меня что-либо терпеть… потому что я люблю тебя и уже решила, что пройду через любую боль и страдание рядом с тобой. Мы вместе столкнемся со всем дерьмом, которое встретится на нашем пути.

Он закрывает глаза, прижимаясь своим лбом к моему, и обнимает меня, позволяя моим словам повиснуть в воздухе на мгновение, прежде чем он впитывает их и шепчет. — Боже, я тебя не заслуживаю.

— Да, ты заслуживаешь. Однажды ты это поймешь. — Я наклоняю голову так, чтобы прижаться губами к его губам, а затем задерживаюсь на них, наслаждаясь его теплом и комфортом от ощущения, что он обнимает меня. — Пожалуйста, не проси меня держаться подальше.

Его хватка становится еще крепче, когда он смотрит на меня сверху вниз. Я не могу представить, что его раны не болят, когда его тело прижимается к моему, но он через столько прошел, что это вообще не должно его волновать.

— Я всегда знал, что ты упрямая.

Я невольно улыбаюсь. — Когда дело доходит до важных вещей, да.

Он опускает голову так, что его щека оказывается на моей макушке, а затем делает глубокий вдох, медленно выпуская его. — Ты, действительно, уверена, что хочешь этого?

— Да. Всем своим сердцем.

В моем ответе нет паузы, в моем голосе нет сомнения. Я знаю, чего я хочу.

И это он.

После того, как он отстраняется, его прекрасные глаза цвета океана изучают мое лицо, прежде чем он медленно кивает, а затем тихо отвечает. — Тогда я не буду просить тебя держаться подальше.

Я хватаюсь за него, осторожно опуская голову ему на грудь. Выдыхаю вздох облегчения. И какое-то время мы просто крепко прижимаемся друг к другу, наслаждаясь моментом, как будто время не имеет значения. Как будто предстоящие препятствия — это завтрашняя проблема, а не сегодняшняя.

В конце концов, я отстраняюсь. — Если ты хочешь сохранить свой дом, это прекрасно. Мы это сделаем. Но я думаю, тебе могло бы немного больше понравиться то место, куда я переехала.

Кивнув, он говорит. — Мы что-нибудь придумаем.

— Ладно. Куда ты хочешь пойти сейчас? Ты голоден?

Он перебирает пальцами прядь моих волос, прежде чем ответить. — Думаю, я мог бы поесть. А ты?

— Да. Давай сходим за чем-нибудь. — Я подхожу к нему, беру его за руку, готовая идти, куда бы ни привел нас этот мир. Наверное, в отель за моей машиной. — Куда ты хочешь пойти потом? Ты сможешь приехать посмотреть на мое новое жилье? О, тебе нужно заранее сообщить своему надзирателю по условно-досрочному освобождению? — Увидев выражение его лица, я добавляю. — Я знаю, я знаю. Я и мои вопросы.

— Все в порядке. Мне вроде как нравятся твои вопросы.

Я улыбаюсь, и мы начинаем медленно идти по тропинке. Все выглядит намного ярче, чем раньше. Может быть, это просто ощущение того, что я по-настоящему свободна.

Свободна любить его.

Свободна от своих родителей.

Пройдя еще пару шагов, я дергаю Джейкоба за