по всему Интернету и новостям, если ты это не исправишь.

Мне настолько все равно, что прямо сейчас я, на самом деле, угрожаю своему отцу секс-видео, на котором мы с Джейкобом. Я сделаю все необходимое, чтобы исправить всю эту ситуацию.

— Ты это несерьезно.

Наконец-то, появились признаки малейшего изъяна в доспехах моего отца. Он идет на многое, чтобы изобразить идеальный образ. И он, и мама, они оба. Поэтому, если видео, на котором я занимаюсь сексом с осужденным насильником, независимо от того, невиновен он или нет, распространится повсюду, это было бы совершенно неприемлемо. И я вижу, что это его беспокоит.

— Я серьезна на сто процентов. Тебе нужно вытащить его из тюрьмы, или я немедленно выпущу видео в сеть.

Он долго смотрит на меня, словно бросая вызов, или, может быть, даже пытаясь понять, блефую я или нет. А потом он лезет в карман и достает мой телефон, который, по его словам, был потерян на пляже.

Я снова поражена глубиной его лжи и манипуляций.

Помню, в какой-то момент я пыталась увидеть в Джейкобе монстра, которым все его считали, но теперь я вижу, что единственные монстры в моей жизни — э о люди, которые меня вырастили.

— Возможно, будет трудновато сделать это без твоего телефона.

Я смотрю на телефон в его руке, размышляя о том, каковы мои шансы быстро вырвать его у него из рук. Но я знаю, что не смогла бы добраться до него, прежде чем он убрал бы его подальше или уничтожил.

Мой взгляд возвращается к нему, и я чертовски надеюсь, что он не увидит беспокойства на моем лице, пока я что-нибудь не придумаю.

— Для этого мне не нужен мой телефон. Файлы находятся на онлайн-сервере. Все, что мне нужно — это Интернет, и я сомневаюсь, что ты сможешь держать меня подальше от него вечно. К тому же, у моей лучшей подруги Тани есть копия.

Господи, пожалуйста, не дай ему увидеть, что я лгу. В то утро я отправила себе видео, в котором записала имена друзей Джейкоба с его ноутбука, сохранив его на крайний случай, возможно, если бы Тани мне не поверила.

Я также подумывала о том, чтобы использовать это как доказательство для людей в городе и заставить их, наконец, начать относиться к Джейкобу лучше. Я бы показала не всем, а только одному или двум, которые потом убедили бы остальных.

Я также я бы никогда не сделала этого без разрешения Джейкоба, и у меня не было времени спросить его об этом. Я, действительно, не хотела его показывать, но я была почти в таком же отчаянии.

Например, прямо сейчас мне, действительно, не по себе, когда все это выставлено на всеобщее обозрение, несмотря на то, что я только намекнула своему отцу о видео. Но отчаянные времена требуют отчаянных мер.

Наконец, мой отец качает головой и бросает мой телефон на кровать. — Я не могу поверить в то, что ты готова сделать со своей собственной семьей, Реми. Я более чем разочарован в тебе.

Его слова не оказывают на меня того эффекта, который они, вероятно, оказали бы в прошлом.

Я все еще не могу поверить, что вот так противостояла ему, но прямо сейчас я слишком расстроена из-за него, чтобы по-настоящему вникнуть в его слова.

— Я готова сделать все, что потребуется, чтобы ты вытащил его, потому что он невиновен, и это правильный поступок.

Он бросает на меня взгляд, который, я уверена, используется для запугивания его деловых партнеров, но на меня это не действует. Я стою на своем, непоколебимая и решительная.

А потом я наблюдаю, как он снова лезет в карман, на этот раз вытаскивая свой собственный телефон.

Он подносит его к уху, а затем направляется к двери, бросив на меня последний взгляд через плечо, снова качая головой, прежде чем войти в дверь.

В ту секунду, когда за ним закрывается дверь, я падаю на кровать, закрываю лицо руками и плачу. Мое тело сотрясается от всех эмоций, которые я пыталась сдержать.

Каждый раз, когда я снова думаю о Джейкобе, о том, что он снова оказался в тюрьме, из-за меня, острая боль пронзает мою грудь.

Всего этого слишком много.

Я продолжаю выплескивать все это наружу, пока не остается ничего, кроме тревоги, которая поселилась внутри меня.

Спустя короткое время после того, как я, наконец, взяла себя в руки, мой отец снова переступает порог моей палаты.

— Что ж, похоже, ты можешь опоздать.

Глава 27

Реми

— Мне жаль, — снова говорит Тани. — Я просто, я должна была настоять на том, чтобы остаться с тобой в ту ночь, или заставить тебя переночевать у меня, или что-то в этом роде.

Я смахиваю еще одну слезинку, которая скатилась по моему лицу и собралась на подбородке.

— Перестань извиняться. Если бы этого не случилось в ту ночь, это была бы просто другая ночь.

— Я думаю, ты права. Я просто чувствую себя так ужасно из-за тебя. И него. Боже, бедный парень.

При упоминании Джейкоба наворачивается еще одна слеза, и я откидываю голову на стену, к которой прислоняюсь. — Да. Эмм, итак, ты смогла перевезти все вещи?

— Да. Вынесли все из твоего старого дома и перевезли в новый.

Выдыхая, я закрываю глаза и позволяю чувству облегчения и печали задержаться на мгновение. Я выставила свой маленький домик на пляже на быструю продажу и купила другой дом, дальше по побережью.

Я любила свой дом, но он был осквернен, опорочен. Я узнала, что Грант, он же Майкл, следил за мной почти ежедневно — включая ту ночь, когда мы с Джейкобом поссорились. Он был в моем доме и рылся в моих вещах, и мне была невыносима мысль о том, что я буду жить там, зная это.

К тому же я просто не могу видеть город, вернее, людей в нем, так, как раньше. Я знаю, что это не они устроили пожар с грузовиком Джейкоба. Это был Грант. Но все, что я вижу, когда думаю о них сейчас — это то, как жестоко они относились к Джейкобу последние несколько месяцев. Я могу простить Джолин за ее поведение из-за ее прошлого, но мне определенно нужно больше времени для того, чтобы простить других.

Я также перевезла бы все его вещи из его пляжной хижины, если бы могла, но это не мне принимать нужно принимать такое решение.

— Я не знаю, как тебя отблагодарить за