– Мне надо в туалет. Сейчас вернусь. – Она берет со спинки стула свой фиолетовый зонтик.

– Вам помочь? – спрашиваю я, не понимая, зачем ей в туалете зонтик.

Она делает движение зонтиком в направлении меня.

– Может быть, я и стара, но в туалет пойти могу без эскорта.

Я уже знаю, что спорить с миссис Уортингтон бесполезно. Она уходит в туалет, а я гляжу на свой гамбургер. Он из мяса коров на подножном корму. Дерек одобрил бы мой здоровый выбор. Он даже представить себе не может, насколько изменил мою жизнь. Что бы я ни делала и ни говорила, напоминает мне о проведенном с ним времени. Смогу ли я когда-нибудь избавиться от ноющей боли в сердце, или там останется открытая рана на всю жизнь?

Со временем у меня все будет хорошо, но я уже смирилась с фактом неутихающей боли в сердце, которую может залечить только Дерек. Какая-то женщина с длинными каштановыми волосами садится напротив, прямо перед гамбургером миссис Уортингтон. Это застигает меня врасплох. И я уже собираюсь сказать ей, что место занято, когда вдруг узнаю что-то знакомое.

Как это? Не может быть!

– Кэйти Кэлхаун? – вырывается у меня.

Она берет ломтик картофеля фри с тарелки миссис Уортингтон.

– Я слышала, что в Северо-Западном университете тебе не предложили футбольной стипендии. Мне очень жаль.

От удивления у меня буквально отвисает челюсть. Как бы я ни старалась, не могу вымолвить ни слова.

– Послушай, Эштин, – продолжает Кэйти. – Можно, буду с тобой до конца откровенной?

Я медленно киваю, все еще не придя в себя.

– Не сдавайся. – Она опять берет ломтик и продолжает говорить, помахивая им перед моим носом. – Я даже не знаю точно, сколько людей считало, что я брошу, но я не сдавалась. И даже когда собственная команда не оказывала мне полной поддержки, я не сдавалась. – Наклонившись ко мне, она продолжает шепотом. – Я считаю, ты сильнее, чем думаешь. И Дерек тоже так считает.

Дерек? Постепенно начинаю понимать: то, что Кэйти Кэлхаун здесь, каким-то образом связано с ним.

– Он все это устроил, да?

Она кивает, потом разворачивает свой стул на сто восемьдесят градусов.

– Смотри на экран, – говорит она, показывая на монитор над баром, где идет обзор ESPN[23].

Кэйти делает знак бармену, я ничего не понимаю. Экран внезапно гаснет. И возникает надпись «ЛУЧШИЕ МОМЕНТЫ ЭШТИН ПАРКЕР». Лучшие моменты? Но у меня ничего такого нет…

Глаза наполняются слезами, и сердце замирает, когда на экране появляются фрагменты моих матчей в девятом классе. Потом в десятом… и одиннадцатом. Я смотрю все эти клипы, где я пробиваю филд-гол за филд-голом, за которыми во многих случаях следуют атаки ворот противника и поздравления команды. Ну и Дерек. Потратил время, посмотрел каждую игру и выбрал самые памятные фрагменты. Даже наложил все это на музыку.

Когда экран чернеет, я думаю, что все. Пока не появляется слово «ПОСВЯЩАЕТСЯ», а за ним фрагменты моих тренировок по пути в Техас. В изумлении я закрываю рот ладонью. Дерек, пока я тренировалась, не в игры играл и не эсэмэски посылал. Он снимал меня на телефон, а я на него все это время кричала. В самом конце на экране слова «ЭШТИН ПАРКЕР, КИКЕР». Все аплодируют. Дерек так подстроил. Как он нашел Кэйти Кэлхаун? Как уговорил ее сюда прийти? Зачем?

– Эштин, ты талантлива. Я это оценила, – замечает Кэйти. Дав мне напутствие и ответив на мои вопросы, она встает.

– А вы не знаете, куда ушла миссис Уортингтон? – спрашиваю я.

– Она в баре. – Кэйти машет ей, миссис Уортингтон поднимает зонтик в ответ.

У меня все еще кружится голова, а Кэйти кладет на стол передо мной конверт.

– Удачи тебе, Эштин, – говорит она. – Я за тебя болею.

Кэйти уходит. Никто из присутствующих в ресторане не знает, кто это, хотя она одна из немногих женщин, игравших в университетский футбол. Она первопроходец, настоящая легенда.

Кладу руку на конверт. Почерком Дерека там написано: «Когда прочитаешь, переходи дорогу и иди к Бобу[24]». Боб – это такая огромная серебристая скульптура из металла в Миллениум-парке. Я смотрю на миссис Уортингтон: она держит наш счет и знаками показывает мне уходить.

Засунув письмо в карман, я выбегаю из ресторана. Хочу только одного: броситься к Дереку и обнять его. Конечно, он здесь, возле Боба. С трудом сдерживаюсь, чтобы не выскочить прямо на мостовую. Приходится вместе со всеми, вытягивая шею, ждать на тротуаре зеленого сигнала. Дерека не видно.

Когда светофор наконец меняется на зеленый, я вместе с остальными пешеходами устремляюсь на другую сторону, с беспокойством высматривая парня, у которого вдруг появилась цель… Надеюсь, эта цель – быть со мной. Я сказала Дереку, чтобы он боролся за себя всеми силами, так он и сделал. На меня обрушивается правда. Я считала, что он меня покинул, а он в это время делал все, чтобы доказать, насколько я ему небезразлична.

Возле Боба я встречаю сестру, Джулиана, Фалькора и папу. Джулиан протягивает мне коробку «Скитлс».

– Дерек велел отдать это тебе, – говорит он. – Открой ее.

Я заглядываю внутрь коробки. Ни одной фиолетовой. Брэнди указывает на растущее поодаль дерево.

– Нам велено сообщить тебе, чтобы ты ждала у того дерева.

– Ждала чего? – спрашиваю я.

Папа пожимает плечами.

– Где Дерек? – не унимаюсь я. Мне нужно его увидеть, поговорить с ним, сказать, что готова бороться за него, за нас. Вместе у нас получится. Если придется еще ждать, меня просто разорвет на части.

Ни сестра, ни племянник, ни папа не дают никаких подсказок, и мне ничего не остается, как следовать их указаниям. Возле дерева фиолетовые «Скитлс» лежат в форме сердца.

– Эй, Эштин! – раздается голос Дерека откуда-то с противоположного конца парка. – Внимание!

Он появляется с другой стороны, на нем футбольная форма Старшей школы Фремонта, в том числе шлем и наплечники. В руках он держит мяч. С безупречной точностью он кидает мяч мне. Тот прилетает прямо в руки, но нервы берут верх, и я роняю его. Он снимает шлем.

– Ты совершила фамбл[25], – широко улыбаясь, говорит он. Подбежав ближе, он стоит прямо передо мной, а у меня сердце замирает, когда я вижу его хитрые блестящие глаза и точеные черты.

– Да уж.

– Это был безупречный удар, – говорит он. Мяч он бросил через весь парк, практически через запруженную людьми улицу. И попал точно в цель. – Почему же ты не поймала его, милашка?