– Джессика Хендри, – сказала женщина за стеклом. Эмили подняла голову. – Проходите.

Дверь зажужжала.

* * *

Эмили шла по коридорам, освещенным лампами в металлических решетках, вслед за одетым в белый халат мужчиной без подбородка.

– Значит, я получу за это сотню, – сказала она. – Так?

– Так, – сказал он.

– В прошлый раз я заснула. – Она пыталась разговорить его, понять, не принадлежит ли он к тем, кого она знала по системе заявок. – Надеюсь, на этот раз реклама будет поинтересней.

Они подошли к площадке с двумя лифтами.

– Сегодня мы не будем показывать тебе рекламу.

– Не будете? А что тогда?

Прибыл лифт. Мужчина жестом предложил ей войти.

– Товар.

Двери закрылись, и у нее против ее воли сжалось сердце. Лифт был маленьким. А она ощущала себя так, будто он крохотный.

– Что за товар?

Он бросил взгляд в свой бювар.

– Боюсь, если я расскажу тебе, то загрязню твою реакцию.

– «Загрязню твою реакцию»… Чудные вы тут, ребята. – На табло мелькали цифры. – Так что это, флакон шампуня или машина, а?

– Для наших тестов имеет решающее значение, чтобы у тебя заранее не сформировывалось никаких ожиданий.

– Эх, ладно. Без проблем. – «Имеет решающее значение». Странная фраза. Эмили однажды видела ее в системе заявок.

Двери разъехались. Стены коридора были бледно-голубыми. Успокаивающего цвета. Техник пошел вперед, и она последовала за ним. У пластмассовых дверей он приложил к считывающему устройству свою карточку и набрал код на цифровой панели. Еще через пятьдесят ярдов повторилось то же самое. Во время этих процедур Эмили разглядывала закрепленные на потолке видеокамеры. Потом они ехали на еще одном лифте; он привез их в помещение с голыми бетонными стенами, без какого-либо намека на психологический голубой. Ей это не понравилось. Коридор заканчивался идеально круглой стальной дверью высотой в два ее роста. Как в банковском хранилище. Дверь медленно открылась и замерла, и за ней Эмили увидела маленькую комнату с бетонными стенами и единственным стулом из оранжевой пластмассы. К круглой двери подошли еще один мужчина в белом халате и тип в серой униформе, наверное, кто-то из службы безопасности.

Ее техник, тот, что был без подбородка, сказал:

– Удостоверяю: у меня прототип девять, два нуля, одиннадцать, восемь, шесть.

Другой мужчина сказал:

– Подтверждаю: прототип девять, ноль, ноль, один, один, восемь, шесть.

– Удостоверяю субъект: Хендри Джессика, идентификационный номер три, один, один, семь, ноль.

– Подтверждаю субъект, время восемь пятьдесят восемь, замок с часовым механизмом запущен, камера открыта.

– А зачем все это? – Эмили попыталась усмехнуться.

– Для безопасности, – сказал ее техник, не глядя на нее. – Товар очень ценный. – Он вошел в бетонную комнату, для чего ему пришлось перешагнуть через толстую металлическую раму. – Пожалуйста, следуй за мной.

Она последовала. Воздух был ледяным. Бесцветные бетонные стены освещались шестью выпуклыми светильниками, забранными металлическим решетками. Четыре установленных на штативах видеокамеры были нацелены на оранжевый стул. В центре комнаты стоял огромный ящик. Огромный, металлический, похожий на гроб ящик.

– Пожалуйста, садись.

– Мм, – сказала она. – Мм, мм.

– Все в порядке, Джессика. Все будет, как в прошлый раз. Только сейчас мы покажем тебе товар вместо рекламы. Я надену на тебя шлем, чтобы мы могли замерять активность твоего мозга, договорились?

– Ага, – сказала Эмили, хотя внутри у нее все кричало: «Нет, нет, нет». Она села. Даже пластмасса была ледяной. У металлического ящика не было крышки. Во всяком случае, она ее нигде не видела. По бокам от ящика вертикально торчали толстые стержни. Поршни? Эмили не могла отвести взгляд, потому что не могла представить, какое отношение ко всему этому имеет ящик.

Техник дотронулся до ее головы. Она вздрогнула.

– Успокойся. – Он принялся надевать шлем.

– Эй, а это еще зачем? Что за?..

– Просто товар.

– Да, но, между прочим, все это выглядит слишком фантастично для товара. Что за товар-то?

Он не ответил. «Подчини его», – подумала Эмили. «Имеет решающее значение». Она прочитала сотню заявок от этого типа, он принадлежит к пятьдесят пятому сегменту, тут без вопросов, и она уже вывела слова для этого сегмента. Она может скомпрометировать его за две секунды и заставить вывести ее отсюда. Но она не знает, что будет дальше. Правда, никакого дальше у этого сценария нет. Во всяком случае, такое, какое ей по силам вынести. И зачем тут ящик? Зачем, черт побери, им понадобился проклятый ящик?

– Я почти закончил, Джессика.

Эмили не ожидала, что здесь будет ящик. Она думала, что будет, может, какой-нибудь конверт. И мужчина напротив, чтобы прочитать ей слово. И прежде чем он успел бы это сделать, она забрала бы у него конверт, потому что он был бы не готов иметь дело с поэтом. Ведь эти ребята, эти изолированные техники – вряд ли они знают, кто такие поэты. Они просто делают то, что им приказывают. А сейчас весь план летит к черту, потому что штука из этого ящика – чем бы она ни была, – превратившая p-график какого-то человека в абсолютно прямую линию и вызвавшая синапс, была гораздо значительнее конверта. А она почему-то вообразила примитивный конверт. Это надо же быть такой дурой!

– Тут есть маленькая иголочка.

Эмили почувствовала, как кусочек холода вошел ей в череп. Но она почти не обратила на это внимания, потому что вдруг кое-что поняла. Форма этого ящика, черная матовая сталь – она уже видела нечто подобное. Она сидела на пассажирском сиденье черного седана, который вел присланный Организацией парнишка в сером костюме, и им навстречу, направляясь в Брокен-Хилл, пронесся грузовик с контейнером. Тот контейнер был больше этого ящика, значительно больше, почти как морской контейнер, но у нее вдруг пропали всякие сомнения в том, что оба как-то связаны.

– Все готово. – Техник перешел к видеокамерам и стал разворачивать их. Теперь все красные огоньки были направлены на нее. – Итак, очисть свое сознание и посмотри на товар.

– Какой товар?

– Тот товар, который появится из ящика после того, как я уйду.

– В каком смысле? Он вылезет из ящика?

– Если я скажу тебе, то…

– Загрязните мою реакцию. Знаю. Но зачем тут ящик? Что внутри?

– Не обращай на него внимания.

– Просто скажите, зачем тут…

– Я не знаю, что в ящике, – сказал техник. – Ясно?

Эмили видела, что это правда. А приглядевшись, заметила, что видеокамеры направлены только на нее. Не на ящик. Это было сделано для того, чтобы потом, когда тест закончится и ящик закроется, никто из техников не попал в запись. А почему это ее техник так старается избегать зрительного контакта? Ведь она знает, что это означает, не так ли?