— Значит, действительно повезло, — согласился Костя. — Ассистентку… девушку только не троньте…

— Отдадим тебе твою зазнобу, хотя не скрою, она мне очень нравится. Васька!

Балаков явился тотчас, словно стоял за дверью.

— Приведи журналистку.

— Зосим Степанович, я ж ее для себя оставил! — заканючил он. — Что ж ее, просто так отдавать?.. Надо попользоваться.

— Я говорю, приведи! — вскипел Каюров. — У меня твое донжуанство вот где сидит! — Каюров похлопал себя по короткой шее.

— Без ассистентки не получится. Не поверят в студии, что мы добровольно, — объяснил Костя и потянулся за водкой. — И двоих других тоже.

— Ну извини, — развел руками Каюров. — Одного отдам.

— Почему? — спросил Костя, цедя водку мелкими глотками.

Пить было больно, но другого способа быстро прийти в себя у него не было. Силы возвращались по крупицам. Теперь надо было обмануть всех, даже самого себя, притвориться, что готов сотрудничать. И тут он наконец вспомнил, что могло их спасти — «глок» с полной обоймой, который висел у него в петле под мышкой! А в обойме этой аж семнадцать патронов!

— Убили одного, кажется.

— Кого?

— Самого здорового, того, что ранен. Не дался он.

— Гады!.. — сказал Костя. — Отказываюсь… не буду… лучше убейте… — Он оттолкнул стакан.

— Ладно-ладно, — испугался Каюров, — не психуй… Сейчас узнаем. Васька… Васька!

Васька вернулся, толкая перед собой Завету. Косте хватило одного взгляда, чтобы понять, что ее не тронули: одежда цела, лицо не разбито, только зареванная и простоволосая. А еще смертельно перепуганная.

— Садись, красотка! — Балаков пихнул ее на стул в углу комнаты, рядом с печью.

— Приведи остальных, — велел Каюров. — Будем работать.

— Зосим Степанович, что же это получается?.. — снова начал канючить Балаков.

— Веди, Васька, не томи душу. Все равно ты в высокой политике ничего не понимаешь.

— Да я за вас, Зосим Степанович, душой и всем телом… — начал Балаков. — Но отдавать?.. Зачем?.. Побойтесь Бога!

— Не твоего ума дело! Выполняй приказ. И чтобы ни один волос!

— Есть выполнять, — нехотя согласился Балаков и вышел, снова стукнувшись башкой о притолоку.

Костя старался лишний раз не смотреть на Завету, чтобы не выдать своих чувств. Она сидела, уставившись в половицу, и не поднимала глаз. Правильно себя ведет, подумал Костя. Главное, чтобы не кричала и не выказывала своих чувств. Такие, как Васька, от этого только заводятся.

— Елизавета, — сказал он, с трудом ворочая языком, — мы пойдем делать репортаж. Слышишь меня? Ты будешь мне помогать. Помнишь, как прежде?

Она оторвала взгляд от точки на полу и посмотрела на него. Главное, чтобы она быстрее пришла в себя, подумал он, и начала соображать.

— Помню, — сказала она своим низким, грудным голосом, и в глазах у нее мелькнуло осмысленное выражение.

Каюров с интересом наблюдал за ними. Надо делать вид, что она моя сотрудница и что я забочусь о ней прежде всего как о сотруднице, понял Костя, тогда, быть может, у нас появится шанс.

— Мы сейчас поедем с господином Каюровым на натуру.

— Да, — сказала она, — поедем на натуру. — Робкая улыбка тронула ее губы.

— Ну и ладненько! — еще больше обрадовался Каюров. — Так, у нас спутник через сорок минут. Васька! Где тебя черти носят?!

Открылась широкая дверь, и этномутанты втолкнули в горницу вначале Сашку Тулупова, а затем Игоря Божко. Слава богу, подумал Костя. Игорь шел самостоятельно, единственно, левая рука у него висела как плеть да рубашка была в крови. Теперь следовало разыграть партию как по нотам. Костя подмигнул Сашке, которого, похоже, не били, и заявил:

— Э-э-э… так дело не пойдет!

— Почему?.. — уставился на него Каюров.

— Верните им обувь и одежду.

— Васька! — снова крикнул Каюров.

— Да, Зосим Степанович. — Васька вынырнул из сеней.

— Почему пленные босые и раздетые? Немедленно вернуть одежду и обувь!

— Так э-э-э… — начал Балаков. — Все равно же…

— Чего все равно?! — взвился Каюров. — Немедленно! — прикрикнул он. — Остальные свободны.

Этномутанты, недовольно гудя, покинули горницу.

— Неплохо было бы выпить и поесть, — сказал Костя.

— Еда после съемок, — пообещал Каюров. — Времени нет. А выпивка — пожалуйста. — И пододвинул початую бутылку водки.

Игорь бухнулся на лавку и схватил бутылку здоровой рукой. Лицо у него было в кровоподтеках, но Костя видел избитых и похуже и подумал, что Игорь, кажется, адекватен и все поймет. Была у Кости такая надежда, и полагался он прежде всего на Игоря, потому что тот был подготовлен и наверняка просчитывал варианты побега. Эх, пошептаться бы сейчас с ними, подумал Костя, да нет возможности.

— А я уже думал, что нас потащили убивать, — с легкой усмешкой признался Игорь и подмигнул Косте, а потом приложился к бутылке.

Каюров выразительно посмотрел на Костю: мол, я свое слово держу, держи и ты.

— Мы сейчас снимем телерепортаж, — сказал Костя.

Игорь, не отрываясь от бутылки, бросил на него понимающий взгляд. Он был готов всегда, в любое время дня и суток. Молодец, оценил Костя.

— Это хорошо, — сразу согласился Сашка, придвигая к себе стакан и наливая не водки, а самогона.

Завета тоже, кажется, ожила. По крайней мере, она уже не смотрела в пол безучастными глазами и даже поправила волосы.

— Когда мы едем? — спросил Костя.

— Сейчас. — Каюров посмотрел в окно.

Костя тоже посмотрел в окно. Видно было, как Балаков снимает с одного этномутанта куртку, а с другого сапоги Игоря Божко. Через мгновение Балаков уже стоял в горнице и с постным видом раздавал одежду. Сашке даже вернули часы.

— Спасибо, — сказал, ухмыляясь, Сашка.

— Пожалуйста, — скривился Балаков. — Не за что. Не забудь потом вернуть.

Сашка то ли оскалился, то ли улыбнулся. Игорь в этот момент был занят исключительно водкой.

Костя незаметно пощупал под мышкой «глок». Пистолет был на месте, в петле, и только такие лопухи, как этномутанты, способны были не заметить его. Благо он легкий и маленький, зря я обиделся на Игоря, подумал он.

— Да, кстати, — спросил Костя, — а какие гарантии, что вы нас потом не убьете?

— Никаких! Дадим вам подводу, и езжайте к своим, — ответил Каюров.

— Но мы же видели ваш хутор? — удивился Сашка и поставил на стол пустой стакан.

Костя тоже удивился: Сашка никогда не пил самогон стаканами. Главное, чтобы не опьянел и камеру держал ровно. Но, видно, стрессовая ситуация делала Сашку невосприимчивым к алкоголю, по крайней мере, выглядел Тулупов абсолютно трезвым и даже не хихикал, как обычно.