Атакующие быстро продвигаются вперед. Пленные с поднятыми руками направляются в тыл.

3-й батальон наступает на Бюрон. 2-й батальон уже миновал Контест-Бюрон и ведет бой с неприятельскими танками.

Вскочив на мотоцикл, следую в расположение 3-го батальона. По пути мне попадаются первые раненые, направляющиеся в перевязочный пункт в монастыре. Во фруктовом саду Кюсси вижу человек пятьдесят плененных канадцев под охраной наших бойцов. Командую им опустить руки и требую срочно отвести их в монастырь. Деревня Кюсси, кажется, вымерла, но сразу же за ней кипит жизнь. Едва я выезжаю за пределы Кюсси, как в меня летят снаряды канадских танков. Меня пытаются подстрелить сосредоточившиеся на южной окраине Бюрона. Но это не так-то просто — несусь на предельной скорости по проселочной дороге.

Но в меня все же попали. Не знаю, как это произошло, но вдруг обнаруживаю, что лежу рядом с канадским солдатом. Вокруг грохот разрывов, дым, не поймешь, что творится. Мы с канадцем лежим в воронке, тупо уставившись друг на друга. Прижавшись к противоположным краям огромной ямы, мы неотрывно следим друг за другом. Мы с ним угодили в самое пекло обстрела канадской корабельной артиллерии и при каждом пролете тяжелого снаряда невольно стараемся вжаться в землю. Мой мотоцикл так и валяется на дороге, вернее, не мотоцикл, а то, что осталось от него — груда искореженного металла.

Не могу сказать, сколько я проторчал в этой окаянной воронке. Вижу только, как наши бойцы остановились у самого Бюрона. Справа и слева от них дымятся подбитые танки.

Не сутки же сидеть здесь, в конце-то концов! Поэтому я короткими перебежками двигаюсь в сторону 3-го батальона, а мой сосед по воронке канадец мчится со всех ног в сторону Кюсси. Канадцы сосредоточили огонь на Бюроне. Какой-то вестовой на мотоцикле, заметив меня, тормозит, я сажусь к нему, и мы мчимся дальше.

Между Бюроном и Оти неожиданно встречаю Милиуса. Он радостно докладывает о высоком боевом духе бойцов своего батальона. Потери невелики. По Бюрону канадцы ведут яростный огонь. Деревню теперь не узнать. Ее местонахождение можно определить только по вздымающимся к небу языкам пламени и столбам дыма. Неприятельская артиллерия сосредоточила огонь на Бюроне и продолжает перемалывать ее. Мне еще не приходилось наблюдать артогонь подобной мощи. Невольно приходит на ум Верден. Рота 3-го батальона угодила в самую гущу артобстрела, остальные продвигаются к Бюссону. Милиус следует за своей головной ротой.

На другой машине еду в расположение 3-го батальона. Контест подвергается куда более слабому обстрелу. Батальон, уйдя из зоны артогня, продолжает наступать в северном направлении. Командир батальона Скапини погиб, ведя подразделение в атаку в результате прямого попадания. Погиб как солдат.

Добравшись до 1-го батальона, с ужасом узнаю, что, оказывается, 21-я танковая дивизия не поддерживает наступление, и ее танки стоят под Кувром. Это означает, что левый фланг полка оголен и неприятельские танки наносят удар во фланг 1-го батальона. Я подоспел как раз к началу серьезного кризиса на участке 1-го батальона. Пехотинцы продолжают лежать, и вдруг замечаю, как сначала один, а потом и несколько бойцов поворачивают и бегут назад, в Малон. Здесь уже всякий приказ бессилен, тут необходимо действовать по-другому. Бегу бойцам наперерез и показываю, что, мол, враг там, а не в Малоне. Они замирают на месте, как вкопанные, потом снова бросаются на прежние позиции. Наш «Тигр IV» пытается перемахнуть через вырытый нами же противотанковый ров, но терпит неудачу — ни вперед, ни назад. Вражеские танки попадают под обстрел наших противотанковых орудий. Задымился первый «шерман», еще один вертится на месте, а несколько секунд спустя взрывается. Подоспевшие наши машины выправляют ситуацию.

Теперь скорее назад, на КП полка! Во дворе монастыря собралось ровно 150 человек пленных. Все они из 9-й канадской бригады, входящей в состав 3-й канадской пехотной дивизии. Пленные либо пехотинцы полка «North Nova Scotia Highlanders», либо танкисты 27-го танкового полка «Sherbrooks Fusiliers». Перебросившись несколькими словами с офицерами, поднимаюсь на монастырскую башню.

Выдвинутые вперед наблюдатели постоянно сообщают о новых целях и корректируют огонь батарей. На левом фланге батальона до сих пор никаких передвижений не заметно. В район боя прибыла только разведрота[26-го полка. Батальоны пока что задерживаются из-за атак с воздуха, так что полку пока нет смысла на них рассчитывать.

12-й разведывательный батальон до сих пор не вошел в соприкосновение с неприятелем на левом фланге дивизии. Батальон ведет разведку в направлении Байо.

Наблюдается интенсивное передвижение противника в районе Мюка. Танковые части наступают в направлении Бретвиля. Мюк — узенький ручей с лесистыми берегами, под Ротом оба берега поднимаются, образуя естественную противотанковую преграду при наступлении как с запада на восток, так и в противоположном направлении. Участок местности вокруг Франквиля контролируется батареей зенитных 8,8-см орудий.

Напряженно вглядываемся в поднятые танками клубы пыли западнее Мюка. Машина за машиной переваливает высоту, двигаясь на Франквиль. На этом участке наших сил нет, так что союзники двигаются беспрепятственно. Если неприятельские танки продолжат наступать по шоссе Кан — Байо, то неизбежно выйдут прямо в район сосредоточения и развертывания 26-го мотопехотного полка. В самом Бретвиле на данный момент лишь разрозненные пехотные силы 716-й пехотной дивизии. Путь глубоко во фланг свободен.

Как выяснилось впоследствии, это были силы 7-й канадской бригады — ее части «Regina Rifles» и «Canadian Scottish».

В сложившейся обстановке необходимо немедленно приостановить наступление 25-го полка. Идти в наступление с незащищенными флангами, да еще вдобавок под ураганным огнем корабельной и наземной артиллерии противника — верх безрассудства.

Наступление приостановлено, и 1-й батальон отведен с высоты левого фланга. Дивизии приказано перейти к обороне линии овладения до подхода дополнительных сил.

Во фруктовом саду монастыря до сих пор оказывают помощь раненым. Молодые бойцы подбадривают друг друга. Тут все лежат вперемешку — немцы, канадцы. Санитары не смотрят, кто в какой форме. Для них раненые есть раненые, здесь речь идет о жизни и смерти.

Отправка раненых в тыл теперь не представляется возможной. Штурмовики атакуют даже санитарные автомобили. Полковой врач передает мне, что санитарная рота полка не может больше в полной мере осуществлять вывоз раненых — во время последней атаки с воздуха была уничтожена значительная часть санитарных машин, кроме того, погибли и санитары.

Следовательно, знак Красного Креста больше не является защитой.

Чтобы санитарные машины еще сильнее отличались от остальной техники, немедленно отдаю распоряжение перекрасить их в белый цвет. Но и это не помогает.

С помощью врачей-французов создается вспомогательный госпиталь. Французы занимаются тяжелоранеными канадцами.

Под покровом темноты раненых и пленных все же удается переправить в тыл.