И не было рядом ни одного настолько сильного мага, чтобы ее вернуть.

Не было?

Ни одного?

Стоп.

А Корделиус?

Ну и пусть я его не люблю и не хочу за него замуж. Но он-то этого хочет? Значит, должен согласиться на мое предложение. И две луны этого мира мне свидетельницы – я приложу все силы, чтобы стать ему самой лучшей женой. Пусть только вначале вылечит этого безрассудного гнома.

Надежда с сумасшедшей силой подняла меня с колен и кинула к жениху. Чтобы уже в следующее мгновение облететь переспелым одуванчиком.

Никого мой несостоявшийся муж вылечить не сможет.

По крайней мере, в ближайшее время. Лежит он на другом конце огромного ковра, бледный и с закрытыми глазами, возле него стоит на коленях еще одна из разряженных гостий и роняет на лицо мага крупные слезы. А напротив нее, устало привалившись спиной к диванчику, сидит тот маг, что добивал Корделиуса, и почему-то ласково держит своего противника за безжизненную руку.

Чтобы окинуть все это одним взглядом, мне хватило пары секунд, а потом сердцем завладело черное отчаяние. Неужели нет никакого выхода, кроме…

Похоже, нет.

Ну что ж, значит, так тому и быть. Придется использовать так упорно отвергаемый мной вариант, оставленный как нежелательный на самый крайний случай. На самый безвыходный.

Вот именно на такой, как этот.

Я повернулась к умирающему магу и почему-то совершенно не удивилась, обнаружив возле него неизбежную Кинну и горестно вздыхающего Атания. Так все и должно быть – верный друг и любимая девушка рядом с ним в последний момент.

А я никто и звать меня никак. И никому нет дела, что сейчас я тоже умру, умру как человек, как личность, как все то, чем я была до этого момента.

И никто никогда не узнает, что умираю я для того, чтобы этот коварный бабник жил, потому как если умрет он, жизнь все равно потеряет для меня всякий смысл.

Я в последний раз вздохнула свободно и решительно сунула руку под широкий, летящий рукав свадебного платья. Выбранного мной именно из-за фасона рукавов.

Приложила ладонь к предплечью и вызвала в памяти вид того флакончика, что когда-то заложила туда хозяйка леса. Не думала я, что придется доставать его так рано. Надеялась погулять на свободе еще несколько лет. Или десятилетий.

Но теперь уже не погуляю.

«Это я что, жалею себя, что ли?» – привычно возмутилась, обнаружив текущие по щекам слезы.

Вот еще, больно нужно. Я кто, Бабка-ёжка или барышня кисейная?

Решительно поднесла ко рту флакон и, запрокинув голову, сделала первый небольшой глоток.

Потом второй, третий…

– Вия, – подскочивший ко мне Атаний теребит за рукав, – подожди! Не пей!

– Почему? – Отняв наполовину пустой флакон от губ, вижу умоляющий взгляд зеленых глаз.

– Ему оставь, – указал лесоруб на безжизненное тело мага, но я и сама уже отчетливо поняла, что это лучший выход.

Волшебный сок дроба поднимет мага лучше всякой живой и мертвой воды. Жаль только, я не знала этого раньше.

Опустившись на колени рядом с гномом, одной рукой осторожно приподнимаю голову любимого, другой подношу к посиневшим губам флакон. Стараясь не пролить ни капли, бережно вливаю в рот драгоценное снадобье.

Оно уходило в умирающего бесследно, словно вода в песок, а как только последняя капля коснулась бледных губ, флакончик вспыхнул зеленым светом и исчез. Просто растаял между моими пальцами и лицом Гарона.

Соединив меня с магом этой вспышкой, словно незримой нитью. И это было так правильно и так замечательно, что я на миг забылась, гладя кончиками пальцев твердо очерченные губы, в которые понемногу возвращалась жизнь.

И тут же осадила себя, с усилием отдернула руку, распахнула глаза и столкнулась с умиленным взглядом лесоруба.

– Атаний, – позвала гнома приторно-ласковым голосом, – ну-ка объясняй, что все это значит и зачем ты это сделал?

А сама уже понимала проснувшимся в мозгу чужим знанием, что значит в дивном лесу ритуал разделения последнего, третьего, бокала. Но решила, что выслушать Атания все равно не помешает для полноты картины.

– Вия…

И почему мне так не нравится его виновато бегающий взгляд?

– Не стесняйся, Атанчик, рассказывай, – с ядовитой лаской подбадриваю гнома.

– Он ни в чем не виноват, – не выдержала Кинна. – Он просто не так все понял. И тебя спутал. Я никогда не…

– Не нужно, Кини, я сам могу за себя ответить, – мягко обнял ее за плечи лесоруб. – Вия, я тогда, на поляне, подумал… что Кини… это…

– Ты подумал, что я заигрываю с твоим другом, – снова вмешалась ведьма. – А я просто рассказывала ему, как проще восстановить энергию, ведь он никогда не жил так подолгу вдали от леса. А после той ночи был совсем пустой.

– После какой такой ночи? – не поняла я.

– После той, когда он тебя нашел и издали внушил тому меховщику, что редкую кошку выгоднее продать живьем.

– Стоп. А вот отсюда поподробнее.

До этого времени я была твердо уверена, что спас меня Атаний. А расспрашивать о деталях не стала по вполне понятным причинам: сначала мне было просто не до того, а потом вообще стало все безразлично.

– Ну куда еще подробнее? – непонимающе вылупилась ведьма, но наткнулась на мой строгий взгляд и, вздохнув, принялась рассказывать: – Ты ушла и не вернулась, а мы не знали, где тебя искать. Да и боялись после того случая соваться в деревню… А потом прилетел Гарон. Он издали почувствовал, что с тобой что-то неладно, и спешил со всех сил.

– Откуда, из Дарота? – презрительно фыркнула я, припомнив жгучую обиду, которую нанес мне маг своим побегом.

– Не был он в лесу, – осуждающе смотрит на меня лесоруб. – Не смог уйти насовсем. Все время следом за нами летел.

– Так почему же не вернулся? – еще вредничаю я, но уже понимаю – потому и не вернулся, что не смог перебороть себя.

Да и моих упреков выслушивать не захотел. Хотя, возможно, я и не стала бы тогда его упрекать. Не знаю.

– Вот он и нашел, где тебя держат, – не обращая внимания на мой последний вопрос, спокойно продолжает рассказывать Кинна. – И нас туда провел. А пока шли, все время внушал меховщику… ну, про это я уже говорила. А утром он хотел уйти. Чтобы лететь, у него было очень мало магии. Вот я и пыталась уговорить. Видела же, как ты переживала, когда не нашла его на стоянке. А насчет всего остального… мне с первого дня Атаний нравится. Очень. К тому же вставать между вами я никогда не собиралась, мы, ведьмы, вообще никогда друг дружке дорогу не перебегаем. Да и пустое это, он, кроме тебя, никого вокруг не видит. Неужто сама не замечаешь?

Кинна испытующе смотрит на меня, словно вопрошая, поверила ли я ее рассказу.