Когда престарелый патриарх прибыл из Дамиетты с охранной грамотой, подписанной Туран-шахом, новое правительство сделало вид, что считает ее пустой бумажкой, и поместило его под замок. Несколько мамлюков явились к королю Людовику с еще окровавленными мечами, требуя от него денег за то, что они убили его врага. Другие, считая это шуткой, потрясали орудием прямо перед лицами пленных баронов. Жуанвиль не находил себе места от ужаса. Но мамлюки не собирались отказываться от огромного выкупа. Они подтвердили прежние условия. После сдачи Дамиетты, короля и дворян отпустят на волю, но обычные солдаты, часть которых доставили в Каир, еще будут дожидаться выплаты суммы, которую сократили до 400 тысяч турских ливров, половину которых надлежало выплатить в Дамиетте, а вторую — после прибытия короля в Акру. Когда Людовика попросили поклясться, что если он не выполнит сделку, то тем самым отвергнет Христа, король наотрез отказался. Во все дни плена он хранил достоинство и верность принципам, что произвело глубокое впечатление на мусульман, так что некоторые даже в шутку предлагали сделать его их новым султаном.

В пятницу 6 мая 1250 года Жоффруа де Саржин отправился в Дамиетту и передал крепость передовым египетским частям. Короля и дворян доставили туда в тот же день, и Людовик стал искать деньги на уплату первой части выкупа. Но в его собственных сундуках нашлось всего 170 фунтов. До тех пор, пока он не отыщет остальную сумму, египтяне оставили у себя брата короля, Альфонса, графа Пуату. Было известно, что тамплиеры на главной галере хранят большие запасы денег, но лишь после угрозы насилием они согласились извлечь требуемое из закромов. Когда всю оговоренную сумму вручили египтянам, они освободили графа Пуату. В тот же вечер король и бароны подняли паруса и направились в Акру, куда прибыли через шесть дней бурного плавания. На корабле королю не приготовили ни одежды, ни постели. Ему пришлось носить то же платье и спать на том же матрасе, которые были у него в плену.

Множество раненых солдат пришлось оставить в Дамиетте. Вопреки обещаниям, мусульмане никого не оставили в живых.

После прибытия в Акру Людовик устроил с вассалами совет по поводу будущих планов. Мать написала ему из Франции, прося возвращаться поскорее. Король Англии Генрих, по слухам, готовился к войне, да и многие другие проблемы требовали решения. Но Людовик чувствовал, что нужен в Утремере. Провал египетской кампании уничтожил не только французскую армию, но и лишил Утремер практически всех его вооруженных сил. Более того, Людовик считал своим долго оставаться рядом вплоть до освобождения всех пленников из Египта. Братья короля и граф Фландрский советовали ему вернуться во Францию. Но на самом деле он уже принял решение и 3 июля публично о нем объявил. Пусть его братья и все, кто пожелает, едут домой, а он останется и возьмет к себе на службу всех, кто, как Жуанвиль, захочет остаться с ним. Король составил письмо к баронам Франции, в котором объяснял свое решение и просил подкреплений для крестового похода. Он горько ощущал тяжелое бремя крушения своих великих трудов. Да, можно было сказать, что этот крах — Божья милость, которая должна научить его смирению, но Людовик не мог не думать о том, что за этот урок заплачено гибелью тысяч невинных жизней.

Братья короля и другие высокопоставленные участники крестового похода отплыли из Акры около середины июля. Они оставили все деньги, которые смогли, а людей — всего 1400 человек. Королева не покинула супруга. Его сразу же де-факто признали правителем королевства. По закону трон все так же принадлежал Конраду Германскому, но к тому времени уже было очевидно, что Конрад никогда не приедет на Восток. После смерти Алисы регентство перешло к ее сыну, королю Кипра Генриху, который назначил бальи своего родича Жана Арсуфского. Тот с готовностью передал бразды правления Людовику[66].

Отъезд французских вассалов позволил Людовику благосклоннее прислушиваться к советам. Пережитое открыло ему глаза, а недостаток вооруженных сил научил тому, что и с иноверцами приходится вступать в дипломатические сношения. Некоторые друзья из Европы сочли, что он слишком уж охотно начал следовать политике пуленов[67], но тем самым он проявил мудрость, да и момент был подходящий для переговоров. Мамлюкский переворот в Египте приняли не очень хорошо в мусульманской Сирии, которая по-прежнему хранила верность Айюбидам. Когда стало известно о смерти Туран-шаха, ан-Насир Юсуф Халебский вышел из Хомса и 9 июля 1250 года оккупировал Дамаск, где его с энтузиазмом встретили как правнука Саладина. Снова возникло ожесточенное соперничество между Каиром и Дамаском, и оба двора теперь стремились купить себе помощь франков. Едва только Людовик прибыл в Акру, как туда явилось посольство от ан-Насира Юсуфа. Но Людовик не желал брать на себя обязательства. Союз с Дамаском, возможно, был предпочтительнее в стратегическом смысле, но он должен был думать о пленных франках, которые все еще томились в Египте.

Зимой 1250 года дамасская армия начала вторжение в Египет. 2 февраля 1251 года она встретила египетские силы под командованием Айбека. Это произошло у Аббасы, в дельте Нила, в 12 милях (около 19 км) восточнее современного Эль-Заказика. Поначалу сирийцы одерживали верх, хотя собственный полк Айбека стоял непоколебимо, но полк мамлюков в армии ан-Насира Юсуфа дезертировал прямо во время сражения. После этого султан, не отличавшийся особой храбростью, развернулся и бежал. Мамлюки удержали власть в Египте. Но Айюбиды все еще владели Сирией и Палестиной. Когда ан-Насир Юсуф затем связался с Акрой и намекнул, что может уступить Иерусалим в ответ на помощь франков, Людовик отправил послов в Каир предупредить Айбека о том, что, если вопрос с пленными франками не будет немедленно решен, он соединит силы с Дамаском. Его посол Жан Валансьен сумел за две поездки добиться сначала освобождения рыцарей, включая магистра госпитальеров, взятых в 1244 году у Газы, а потом еще примерно трех тысяч пленников последней кампании в обмен на триста захваченных франками мусульман. Айбек всячески выказывал стремление подружиться с королем, которое только крепло со временем, и со второй партией пленных послал ему дар слона и зебру. Тогда Людовик осмелел и потребовал освобождения всех франков, находившихся в руках мамлюков, без каких-либо дальнейших выплат. Узнав, что посол Людовика Ив Бретонец, говоривший по-арабски, отправился к дамасскому двору, Айбек согласился выполнить требование короля, если франки заключат с ним военный альянс против ан-Насира Юсуфа. Вдобавок он пообещал, что, когда мамлюки займут Палестину и Дамаск, они вернут христианам все территории прежнего Иерусалимского королевства вплоть до Иордана. Людовик согласился, и пленники вышли на свободу в конце марта 1252 года. Договор едва не сорвался из-за того, что тамплиеры отказались прервать сношения с Дамаском. Королю пришлось публично отчитать их и принудить смиренно просить прощения.

Альянс франков и мамлюков ни к чему не привел. Услышав о нем, ан-Насир Юсуф послал войска в Газу, чтобы не дать союзникам соединиться. Людовик двинулся в Яффу, но мамлюки так и не вышли из Египта. Около года сирийцы и франки не двигались, так как ни те ни другие не желали спровоцировать битву. Тем временем Людовик укрепил оборону Яффы, как уже укрепил ее в Акре, Хайфе и Кесарии. В начале 1253 года ан-Насир Юсуф обратился к Багдаду с просьбой выступить посредником между ним и мамлюками. Халиф аль-Мустасим стремился объединить исламский мир для противостояния монголам. Он уговорил Айбека, который признавал его номинальным сюзереном, огласиться на условия ан-Насира Юсуфа. Айбек будет признан правителем Египта и получит право присоединить к своему государству Палестину вплоть до Галилеи на севере и Иордана на востоке. Подписание мира состоялось в апреле 1253 года, и Айбек забыл о своем договоре с франками.