Бой за Аргуани длился практически без перерыва с 4 часов дня 30 мая до рассвета 1 июня. Учитывая, с какими трудностями пришлось столкнуться нашим войскам в эти полтора дня, можно только удивляться, что наши потери не превысили 146 убитых (в том числе 6 офицеров) и 500 раненых (30 офицеров). Неприятель же потерпел страшное поражение: в наших руках осталось до 500 трупов, в том числе 300 погибших вместе, когда наша кавалерия атаковала пытавшихся бежать горцев. По информации, которая была собрана позже, они в общей сложности потеряли убитыми и ранеными около 2000 человек, а из некоторых деревень обратно не вернулся ни один мужчина».

В Дагестане русские систематически прибегали к практике выжигания поселений, уничтожения садов, полей и виноградников. Эти меры были особенно эффективны из-за хронического дефицита древесины.

5 июня летучий отряд под командованием Лабинцева, которого вместе с Пулло повысили, присвоив звание генерал-майора, вышел в Чинкат напротив Ашилты и нашел его покинутым жителями. Однако мост через Анди-Койсу был сожжен, и положение армии Граббе могло стать опасным, если не сказать отчаянным, поскольку она была отрезана от своей базы во Внезапной и не могла поддерживать сообщение с новой базой в Шуре. Тем временем запасы продовольствия подходили к концу, и армию окружала враждебная страна. Несомненно, в этот момент русские были на грани катастрофы, но их спасли мужество и решительность, помноженные на ошибки врага. Не стоит забывать, что голые горы Дагестана, какими бы огромными и неприступными они ни казались, были менее опасны для регулярных войск, чем заросшие лесами горы Чечни.

Основные силы вошли в Чинкат только 7 июня, поскольку, как обычно, им приходилось самим прокладывать себе дорогу. Транспорт из Шуры с запасами продовольствия и амуниции ожидал на горе Бетль на другом берегу реки под охраной одного русского батальона и местной милиции из Тарку, Мехтули и Аварии, однако ни шамхал, ни Ахмет-хан не осмелились спуститься в такой опасной близости от лагеря Шамиля в Ахульго, и, судя по всему, многочисленные депеши, отправленные Граббе командиру батальона, не дошли до адресата. Шамхалу было приказано спуститься и занять правый берег реки напротив Чинката, чтобы облегчить восстановление моста; Ахмет-хана призывали занять мост у Шали в 10 верстах выше по течению реки; но ни тот ни другой не сдвинулись с места. Были сделаны попытки восстановить сообщение с Шурой через Чиркей на севере, но жители этого аула, с виду дружески настроенные к русским, на деле были враждебны им и сумели свести эти попытки на нет. В этой чрезвычайной ситуации полковник Катенин с двумя батальонами, двумя горными орудиями и кавалерией отправился утром 8 июня на захват моста у Сагритля в 3 верстах от Игали, к которому подход был чрезвычайно труден. Ему удалось дойти до моста в три часа дня и обнаружить, что он разрушен местными. К счастью, поблизости было три дома, и при помощи принесенных оттуда лаг мост был восстановлен. Для мюридов было весьма характерно не маскировать своих действий, хотя от этого мог зависеть исход всей кампании. К ночи оба берега были в руках русских, а на следующий день Катенин смело двинулся на Ашилту, после чего к нему присоединился Ахмет-хан. 10 июня несколько десятков мешков были на веревках спущены солдатами на левом берегу, а к вечеру 11-го был перестроен мост у Чинката (как и в прошлый раз, были использованы лаги, выдернутые из домов и перевязанные виноградными лозами). Граббе с большей частью своего отряда перешел реку и занял террасы Ашилты; оставшиеся заняли позицию на левом берегу напротив Ахульго, за исключением тех, кто остался охранять мост.

Теперь Шамиль был заперт в Ахульго с населением около 4000 человек (там были мужчины, женщины, дети и заложники из различных племен, общин и деревень). Из всей этой огромной толпы, размещенной в основном в саклях, полностью или частично построенных под землей, и даже пещерах, мужчины составляли лишь одну четвертую часть, и в этом была главная слабость их положения. Ведь всех надо было кормить, а из-за осады запасы продовольствия становились все скуднее. Что касается воды, то ее с самого начала приходилось брать у подножия скал, куда можно было добраться лишь по опаснейшим горным тропам.

Каким было их положение, можно понять, если взглянуть на план и на секторы, занятые мюридами. Можно видеть, что Анди-Койсу здесь делает поворот, огибая три стороны квадрата. Этот квадрат разделен на две неравные части рекой Ашилтой после ее соединения с рекой Бетль. Правая часть квадрата – Новый Ахульго – расположена значительно выше, чем левая – Старый Ахульго, – но обе они находятся несколько выше, чем Анди-Койсу, которая омывает их с трех сторон у подножия крутых скал. Доступ к Новому Ахульго был затруднен, а вся эта территория контролировалась башней Сурхая. До Старого Ахульго можно было добраться из Ашилты по узкой, как лезвие бритвы, горной тропе, или из Нового Ахульго через узкое ущелье. Башня Сурхая или, скорее, несколько укрепленных зданий на вершине скалы находились под командованием Али-бека, одного из самых смелых и искусных военачальников Шамиля. Гарнизон состоял из сотни человек, выбранных за их беспримерное мужество и фанатическую преданность делу мюридизма. Некоторым из этих людей каждую ночь приходилось спускаться к берегу Ашилты и приносить воду своим товарищам – и все это под огнем русских солдат. Сам Сурхай был в Игали, пытаясь поддержать жителей этого важного аула в их верности Шамилю; Ахверды-Магома был в районе Богулиаль, Гальбац – в Анди с той же самой целью, поскольку многие из тамошних людей, встревоженных успехами русских, начали колебаться и вполне могли бы признать господство русских.

С батальонами, направленными из Шуры охранять конвой с продовольствием, оружием и амуницией, Граббе имел теперь под своим началом 9 батальонов, однако так много людей страдало от ран и болезней, что на линии фронта общая численность войск, включая саперов, составляла всего 6000 человек, не считая недисциплинированной местной милиции, численность которой постоянно менялась (в среднем она насчитывала 3500 человек). С этим войском русский генерал скоро понял, что он не может долго продолжать осаду. Более того, положение трех батальонов на левом берегу Анди-Койсу было очень опасным, поскольку один был практически изолирован у моста Чинкат, а два других находились внизу по реке напротив Ахульго. 14 июня Граббе отвел их на правый берег и какое-то время вел осаду только с этой стороны реки. Поэтому положение Шамиля в значительной степени улучшилось, поскольку в одном месте Койсу была так узка, что он смог соорудить мост через нее буквально из нескольких досок и во время первого и второго этапов осады пополнял запасы продовольствия и людские потери, а также поддерживал сообщение с Ахверды-Магомой, Сурхаем и др.

В этих условиях быстрый успех вряд ли был возможен, и Граббе обратился к Головину с просьбой о подкреплении. К счастью, самурский поход подходил к концу, так что главнокомандующий вполне мог отправить в Ахульго 3 свежих батальона с 4 пушками и запасом продовольствия и амуниции. Когда эти батальоны соединились с войсками Граббе (а это случилось 12 июля), общая численность войск увеличилась до 8500 военных, не считая местной милиции.

Тем временем Ахверды-Магома, Сурхай и Гальбац сумели собрать большое войско для помощи имаму, надеясь, что только их приближение заставит Граббе снять блокаду. Последний доверил оборону своего тыла местной милиции и приказал Ахмет-хану занять мост у Сагритля, однако осторожный Ахмет, как и раньше, находился под прикрытием высот. Поэтому так случилось, что в ночь с 18 на 19 июля Ахверды-Магома спокойно взял гряду Ашилта и начал окапываться там, а ничего не подозревающие русские занялись разведкой вблизи крепости Шамиля, и штаб-квартира на время осталась без защиты. Опасность была очень велика. Если бы Ахверды-Магома использовал эту возможность, вполне возможно, что он нанес бы серьезный (если не роковой) удар по русским, сначала уничтожив их штаб, а затем вместе с Шамилем разбив русских солдат, зажатых в узких ущельях и разделенных на относительно маленькие отряды многочисленными хребтами значительной высоты и крутизны. Однако он упустил этот шанс, его ошибка уравновесила ошибку Ахмет-хана, и опасность миновала. Когда утром 20-го мюриды приготовились к атаке, они начали с распевания строк из Корана, а стрелять они начали вместе с движением, так что русские успели подготовиться к обороне. Как только Граббе собрал часть своего войска, он перешел в наступление. Гребень горы был атакован, местные начали отступать и бежали к Сагритлю и Игали. Не удовлетворившись этим, русский командир оставил генерала Галафеева сдерживать натиск отряда Шамиля, а сам с двумя батальонами, казаками и местной кавалерией двинулся к Сагритлю. Там он разбил неприятеля, оттеснив его к мосту, а остальные сами отошли к Игали. В этих двух точках мюриды держали несколько отрядов, но те не спешили вмешиваться в ход сражения. Как и ожидалось, Шамиль воспользовался отсутствием части русских войск, чтобы сделать очередную вылазку, но она была отбита с небольшими потерями со стороны русских. К вечеру 23 июля все войска вернулись на старые позиции. В тот же день Удачная, выполнившая свою задачу, была эвакуирована капитаном Тарасевичем.