Атака производилась тремя колоннами, из которых самая сильная, состоявшая из трех батальонов под командованием барона Врангеля, шла на Новый Ахульго. Вторая, состоявшая из одного батальона под командованием полковника Попова, шла на Старый Ахульго. Третья колонна во главе с Тарасевичем должна была спуститься в ущелье Ашилты, выйти в расщелину утеса и там попытаться помешать соединению сил противника. В случае успеха других колонн она должна была по возможности подняться на скалу и захватить главные позиции врага.

С зари до 2 часов дня шла артиллерийская подготовка; войска выдвинулись на указанную позицию, но сигнал к атаке был дан только в 5 часов. Колонна Врангеля под шквальным огнем сразу же прошла вниз по узкому хребту и при помощи местных жителей спустилась на платформу, занятую отрядом неприятеля, но здесь столкнулась с первым препятствием в виде второй глубокой расщелины в хребте. При этом неприятель вел обстрел с двух замаскированных позиций. В одно мгновение положение колонны стало угрожающим. Оказавшиеся на маленьком клочке ровной земли 600 человек стали мишенью для врага. Впереди была расщелина, а позади – столь узкий проход, что пробраться там можно было только по одному, а поскольку у них уже было много раненых, они не могли ни идти вперед, ни отступать. Скоро колонна осталась без офицеров – все они были либо ранены, либо убиты. Наконец, на землю пала долгожданная темнота и накрыла их. К счастью, атака произошла во второй половине дня, иначе ни один человек не смог бы спастись.

Остальные колонны, которые скорее должны были отвлекать на себя внимание врага, а не идти в атаку, практически ничего не сделали. Колонна под командованием Тарасевича, пройдя некоторое расстояние вниз по ущелью, была встречена ураганным огнем врага из Старого Ахульго слева. Справа на них обрушился град камней. В этих условиях, увидев, что основная колонна не выполнила своей задачи, отряд отступил. Третья колонна, кажется, вообще не предприняла серьезных попыток взять Старый Ахульго. В темноте все три колонны отошли на исходные позиции. Наступление полностью провалилось, причем потери русских были велики – 156 убитых (в том числе 7 офицеров), 719 раненых и контуженых (в том числе 45 офицеров)[101]. При этом потери защитников были относительно невелики – 150 человек, но среди них были храбрейшие воины.

Говорят, что, когда колонна Врангеля вышла на передовое укрепление неприятеля, мюриды, потеряв голову, готовы были бежать, но женщины и дети бросились им наперерез и остановили бегство. «Многие из этих героических женщин, одетых в мужское платье, упорно сражались в первых рядах».

Осада делится на три этапа, первый из которых заканчивается штурмом крепости Сурхая; вторая – провалом основного наступления. Теперь мы подходим к третьему и заключительному этапу, во время которого драматизм нарастает с каждой минутой и завершается катастрофой.

Русский командир потерпел жестокое поражение, однако он ни на минуту даже не помышлял о том, чтобы оставить эту затею. Уязвленная гордость, несбывшиеся честолюбивые планы и другие подобные соображения личного плана, должно быть, помогли укрепить его решимость продолжать осаду, хоть бы и до зимы. Однако гораздо более весомыми были военные и политические соображения. Отойти сейчас означало бы признать провал всей экспедиции, а значит, все потери и все затраченные на экспедицию средства были напрасны. Что было еще хуже, влияние Шамиля и его власть неизмеримо возросли бы; мюридизм с триумфом утвердился бы во всем Дагестане и Чечне; усилия последних лет были бы напрасны, а борьбу за господство пришлось бы возобновить почти с самого начала.

Размышляя о причинах своего поражения, Граббе увидел, что успех невозможен, пока гарнизон может поддерживать связь с внешним миром. Шпионы донесли ему, что через день после наступления к Шамилю присоединились 100 человек из Чиркея и другие отряды из разных аулов. Он сам видел, что запасы пороха и амуниции пополнялись чуть ли не каждый день, и, что столь же важно для гарнизона, больные и раненые вывозились оттуда через Койсу. С другой стороны, несмотря на понесенные потери, русская армия, благодаря прибытию подкрепления, стала более многочисленной, чем в начале осады, а крепости Сурхая уже не существовало. Он решил еще раз перейти реку и завершить начатое; однако сделать это было не так просто, поскольку мост у Чинката был уничтожен, а мост у Сагритля находился в руках врага.

Несколько дней ушло на рекогносцировку; русские сделали вид, что строят новый мост выше Старого Ахульго, и внимание врага, таким образом, было отвлечено от настоящего объекта. Вечером 3 августа три роты были переброшены на другой берег у Чинката. Основа старого моста сохранилась, и скоро через реку была переброшена новая конструкция, достаточно прочная, чтобы выполнить свою задачу. 4 августа два батальона вместе с аварской и мехтулинской милицией перешли на левый берег, оттеснили мюридов и заняли позицию напротив Ахульго, который теперь был впервые полностью окружен. На заре по твердыне Шамиля было выпущено несколько снарядов, возвещая начало сражения.

Конец был теперь уже виден, хотя еще и не близок. На нижнем хребте напротив Нового Ахульго были установлены две горные пушки, которые до того со своей позиции не могли причинить врагу большого ущерба; новая батарея была возведена немного левее, и там было установлено четыре полевых орудия, привезенные из расщелины между Бетль и Ашилтой. Еще одна батарея, также с четырьмя полевыми пушками, была расположена так, чтобы нанести максимальный урон передовым укреплениям врага на Новом Ахульго. Однако самая важная работа заключалась в строительстве скрытой галереи от нижнего хребта до Нового Ахульго с двойной целью: уменьшить потери при проходе через открытый участок и позволить атакующим сконцентрировать свои силы на подходе к Новому Ахульго и начать атаку неожиданно для врага. Эта галерея, спроектированная и построенная в труднейших условиях двумя молодыми военными инженерами, прикрепленными к атакующим силам (графом Ниродом и еще одним инженером), была новым словом в военном искусстве и осталась уникальной. Она состояла из нескольких деревянных щитов, сделанных из тонких досок и накрепко скрепленных друг с другом. Эти щиты были подвешены на веревках почти перпендикулярно к утесу. Несколько балок поддерживали этот навес, при этом галерея была достаточно просторной, чтобы разместить отряд, охранявший строителей. В ночь на 20 июля галерея была частично разрушена, в результате смелой вылазки горцев, после чего веревки были заменены на цепи.

Так прошел месяц. За это время было убито или ранено не более 100 человек. Однако санитарные условия были очень плохими, и к середине августа армия опять уменьшилась до чуть более чем 6000 человек, а в батальонах было в среднем по 450 штыков. Но и положение Шамиля было отчаянным. Безопасным нельзя было назвать ни один уголок ущелья, за исключением пещер, где прятались женщины и дети. Воду можно было приносить только из реки, протекавшей далеко внизу, а там все пространство простреливалось русскими. Продовольствия катастрофически не хватало, почти не было топлива, воздух был заражен из-за множества трупов убитых или умерших от болезней. Августовское солнце нещадно палило, а русские батареи и днем и ночью обстреливали лагерь, и не было даже надежды на спасение.