— О чем таком ты думаешь? — спрашивала я.

— Да ни о чем, малыш. Вспоминаю, размышляю, строю планы.

— Какие именно планы? Как вернуть имя и доказать свою невиновность?

— И это в том числе. Странно всё, — заявлял он в итоге, чтобы прекратить разговор, падал на спину, укладывал руки под голову и принимал отрешенный вид.

Мне было известно, что Нат и ему очистил душу и сознание от боли прошлых лет, снял надлом, который был в Даре, сколько я его знала.

И сейчас мне приходилось заново знакомиться с этим драконом. Сколько его образов и граней я уже видела? И в прошлом, и в другом прошлом, и в настоящем, но до визита в Дагру. И вот снова. Пойму ли я однажды, какой он? Или так и будем мы с ним вечной загадкой друг для друга? Не знаю.

Мой уход из этого мира решен и не обсуждается. Ни то, что с сестрами Неумолимой покончено, ни то, что бог ночи и тьмы и его божественная супруга спасли мне разум, душу и жизнь, ничего не меняет.

Мне надо уйти, чтобы найти себя вне затягивающей структуры этого мира. Потому что как сидхе я неизбежно буду попадать под его влияние. Уже сейчас у меня случались короткие видения. Не хочу снова испытывать тот ужас глобального знания будущего, что меня накрыл после визита в Силиарию.

Нет, нет и нет! Ни за что больше!!!

Я не желаю быть в курсе того, что случится завтра, послезавтра, через год и столетие. Иначе жить невыносимо.

Дарио это осознал. И потому помогал мне собираться в дорогу, хотя и видно было, что он буквально переступает через себя.

Это он настоял, чтобы мы сходили снова в эльфийские одежные лавки и купили мне немного запасной одежды. Брюки и рубашка, белье, юбка и блуза, симпатичное платье с пуговицами спереди, которое можно легко надеть без помощи горничной. Новые плащ и куртка. Но не зимние, как те, что я носила сейчас, а более легкие. Удобные дорожные сапожки, но опять же без меха внутри. И туфельки к платью.

Дар сам озвучивал лавочникам, что именно нужно. Сам придирчиво просматривал принесенное и откладывал понравившиеся вещи для примерки. Я не спорила. И оплачивал покупки он. Уж не знаю, где взял денег. Вероятно, взаймы у лорда Калахана. Я попыталась сказать, что могу оплатить сама, но Дарио обжег меня таким взглядом, что пришлось мгновенно умолкнуть и больше не заикаться на эту тему.

И сумку дорожную приобрел из хорошей кожи, вместительную и удобную. И в лавку музыкальных инструментов затащил и купил самую лучшую и красивую гитару из тех, что там были. Простую, магически не зачарованную, но очень хорошую.

Даже не представляю, что он испытывал в эти мгновения, собирая меня в путь. В тот путь, что уведет меня от него, возможно, навсегда.

Ирма следовала за нами тенью, как бы странно ни звучало, но ни во что не вмешивалась. Хотя себе одежду тоже приобрела. Только не в обычных лавках, а у мастера, который обшивал именно телохранителей и теней. В Валиции такие тоже имелись. Ирма нашла единственного на весь городок и купила у него полный комплект.

А лорд Калахан всё это время гулял сам по себе. Куда он уходил и чем занимался, мы не знали и не спрашивали. Собирались вечером за общим ужином, и всё.

В одну из таких совместных трапез я в разговоре невзначай упомянула просьбу Ната: напомнить смертным, что его можно просить об облегчении душевной боли. Похоже, об этом действительно никто не помнил, так как мои слова вызвали удивление.

Через три дня я поняла, что так больше продолжаться не может. Ситуация с моими сборами, о которых никто не говорил, но все знали… Печаль и тоска в глазах Дарио… Нервозность, появившаяся у Ирмы… Дальше тянуть не стоит.

Поговорила я с каждым в отдельности. Первым, как ни удивительно, был лорд Калахан. Я отозвала его на крыльцо трактира и поблагодарила. За помощь, за то, что поверил и поддержал психологически и физически. Я бы не справилась с уничтожением сестер Неумолимой, если бы не твердое руководство старого дракона.

— У меня нет детей, Рэмина, — задумчиво проговорил он, глядя поверх моей головы на смеркающееся небо над городом. — Сначала не хотел. Потом хотел, но не мог, потому что Альенда не соглашалась. Ты ведь знаешь нашу особенность: от драконов рождаются только драконы. А она желала продолжить свою кровь, дать жизнь сидхе. Ей это удалось, к слову. Но будь у меня дочь, я был бы рад, если бы она была такой, как ты. Сильная нежная девочка, береги себя.

— Буду. Знаете, в прошлом… Том, отмененном прошлом, вы понимаете… Вы были иным, но все равно помогали. Я и за то вам признательна. И за это.

— Чего только не сделаешь для ребенка женщины, которую любил всей душой. Мне жаль, что не я твой отец. Но это хорошо, что ты не драконица. Вас, сидхе, и так было мало, еще одна из волшебного народа — совсем не лишняя.

Я кивнула, не став ничего отвечать.

— Учись, Рэмина. У тебя несколько стихий. Минимум по три года на каждую из них, чтобы овладеть в полной мере. А лучше — пять. Получи хорошее образование. Уверен, где-то там… — повел он неопределенно рукой, — тоже есть хорошие академии и школы. Попробуй найти своих деда и бабку. Вы же умеете открывать пути. А однажды, когда станешь взрослой, состоявшейся женщиной, приходи навестить старого дракона. Я буду рад тебя видеть. И вот еще что… Можешь морщить свой хорошенький носик, но хотя бы одного ребенка ты должна будешь родить не от Дарио. Нельзя, чтобы ваш народ выродился. А мы… наша кровь слишком сильна, я говорил. Может, если бы я не был таким жутким собственником и позволил Альенде зачать от кого-то другого первое дитя, чтобы она дала жизнь подобному себе, сейчас я воспитывал бы наших общих детей и стал любящим приемным отцом для ее маленького сидхе.

— Вы циник, лорд Калахан, — задумчиво произнесла я.

Меня ничуть не шокировали его слова. Я на многое уже давно стала смотреть совсем по-другому.

— Я мудрый древний дракон, который на собственной шкуре испытал все последствия своих ошибок и заблуждений. Прожив долгую и не слишком счастливую жизнь, многое понимаешь, только изменить ничего уже не можешь, — пожал он плечами и глянул на меня с высоты своего роста. — Что мне стоило найти здорового сильного мужчину-человека, который был бы симпатичен Альенде, и пустить его в нашу постель? Она зачала бы дитя от него.

— Вы бы не ревновали? — У меня взлетели брови.

— К смертному человеку? — отзеркалил мою мимику Калахан. — Разумеется, нет. Мы живем вечность, а люди… Да и наскучил бы он ей быстро. Постельные утехи — это не любовь. Мне помешала пойти на это не ревность, а чувство собственности по отношению к своему бесценному сокровищу.

— Ну не знаю. Папу она любила.

— Она была его женой, прошла обряд. Конечно, любила.

Мы оба замолчали, обдумывая сказанное.

— Ступай внутрь, а то простынешь, — за плечо развернул он меня к двери в трактир и легонько подтолкнул. — А я пойду навещу веселых девочек в борделе. Прощай, Рэмина.