— Шш… милый, не плачь…

Ее длинные рыжие волосы после схватки с пожарнымирассыпались по плечам, льняное белое платье в цветочек порвалось; лицо ее былочерным от пепла, а ночная рубашка Николая пахла дымом. Запах дыма стоялповсюду, и он никогда не пахнул так сладко и не значил так много для нее, каксейчас.

— Я так люблю тебя… Она была очень старая, Ники… шш,малыш, не плачь… — Саве было почти пятнадцать лет, она проделала с ними стольдолгий путь, но сейчас Зоя могла думать только о детях.

Соседи из уцелевших домов взяли их к себе, и Зоя с двумядетьми спала на полу в гостиной на одеялах.

И сколько они ни мылись в ванной, волосы все равно пахлидымом, но каждый раз, когда Зоя видела обуглившийся остов здания, она понимала,как им, всем троим, повезло.

На следующий день она позвонила в варьете и сказала, чтобольше работать не будет, а вечером пошла получить последнюю зарплату. Пустьони лучше будут голодать, но больше она детей одних не оставит… никогда.

Денег должно было хватить лишь на то, чтобы купить кое-чтоиз одежды и немного продуктов, но жить им было негде, некуда пойти. И свыражением полного бессилия она пошла искать Джимми, чтобы с ним попрощаться.

— Вы покидаете нас? — Негру было грустно, что онауходит, но он все понял, когда Зоя рассказала ему, что случилось.

— Я больше не могу так жить. Если бы что-то произошло…— А ведь это может случиться снова. Она не могла больше оставлять детей одних.Ей придется подыскать себе другое место, сказала она, и Джимми с нейсогласился.

— Все равно вам было здесь не место, мэм. Вы никогда непринадлежали к этому обществу. — Он улыбнулся. Ее благородноепроисхождение проявлялось даже в манере двигаться, и, хотя Зоя никогда нерассказывала Джимми о своем прошлом, ему было больно видеть, как она дрыгает ногамивместе с остальными. — Подберите себе что-нибудь другое. Хорошую работусреди вашего круга. Эта работа не для вас. — Правда, она проработала здесьполтора года, и ей прилично платили.

— У вас нет семьи или друзей, к которым вы могли быобратиться? — Она отрицательно покачала головой, думая, какое счастье, чтоу нее есть дети. — Вам некуда вернуться? Например, в Россию иликуда-нибудь еще? — Она улыбнулась: как же мало он знал о том крахе,который их постиг.

— Я подумаю об этом, — сказала Зоя, непредставляя, что она будет делать.

— Где вы сейчас живете?

— У соседей.

Джимми мог бы предложить ей пожить у него в Гарлеме, нопонимал, что для нее это не вариант.

Люди ее круга, развлекавшиеся в «Коттон-клабе», ни за что нестанут жить в Гарлеме со старым чернокожим пианистом из заштатного варьете.

— Хоть иногда давайте знать, как вы живете. Ладно?

Она наклонилась и поцеловала негра в щеку, и лицо егоосветилось улыбкой. Она пошла получить причитавшиеся ей деньги, а когдауходила, он крепко пожал ей руку: она поступила правильно. И только поздновечером Зоя обнаружила… пять хрустящих двадцатидолларовых купюр, которые Джиммисунул ей в сумочку, когда она ходила за зарплатой. В тот же день утром онвыиграл эти деньги в карты и был рад, что может хоть чем-то Зое помочь. Онапонимала, что дать ей деньги мог только он, и в первый момент решила, что надобы вернуться в театр и отдать их ему, но потом передумала — деньги ей сейчасбыли очень нужны. Она написала Джимми записку, где благодарила его и обещалавернуть сто долларов при первой возможности. Сейчас ей надо было как можноскорее найти работу и жилье.

К концу недели дом остыл, и квартиранты смогли въехатьобратно. После такого пожара едва ли многое уцелело, и Зоя, затаив дыхание,медленно поднималась по шатким ступеням, гадая, в каком состоянии она обнаружитквартиру. В воздухе стоял тяжелый запах дыма, и вся гостиная была разрушена.Сгорели все игрушки, большая часть ее и детской одежды, а то, что осталась,теперь всегда будет пахнуть дымом. Она уложила посуду в закопченную коробку и сизумлением обнаружила, что чемодан с фотографиями остался цел. И на томспасибо. Затаив дыхание, Зоя начала копаться в том, что еще недавно былосундуком, и вдруг нашла его… эмаль потрескалась, но и только. Царскоепасхальное яйцо уцелело. Она смотрела на яйцо работы Фаберже с безмолвнымизумлением и вдруг заплакала… Это была реликвия, это была ее прошлая жизнь,жизнь, канувшая в Лету. Больше ничего не осталось.

Она уложила оставшиеся детские вещи в коробку, а также своечерное платье от Шанель, два костюма, розовое льняное платье и единственнуюпару обуви. Ей хватило десяти минут, чтобы отнести все вниз. И когда Зояоглянулась в последний раз, она увидела Саву, тихо лежащую под диваном…Казалось, собака крепко спит. Зоя молча постояла, глядя на нее, а затем тихоприкрыла за собой дверь и поспешила вниз на улицу к детям.

Сердечно поблагодарив соседей за их доброту, Зоя сняланебольшой номер в отеле на часть тех денег, которые дал ей Джимми. На остальныеона купила новую одежду детям и приличное платье себе, старые безнадежнопропахли дымом. Каждый вечер им приходилось ужинать в ресторане. И вот однажды,когда она просматривала в газете объявления о приеме на работу, у нее вдругвозникла идея. Пожалуй, это был не самый лучший вариант, но сейчас у нее небыло выбора. Зоя должна была использовать даже такую возможность.

На следующий день она надела новое платье, тщательнопричесалась, пожалев, что не осталось украшений. У нее сохранилось толькообручальное кольцо и царственная осанка, о чем недвусмысленно поведало ейзеркало.

— Куда ты идешь, мама? — спросил Ники, глядя на ееплатье.

— Иду устраиваться на работу. — На этот раз она неиспытывала перед детьми никакого смущения.

— Ты умеешь что-нибудь делать? — со свойственнойей непосредственностью спросила Саша, и Зоя засмеялась.

— Кое-что.

В чем Зоя разбиралась, так это в одежде; в течение последнихдесяти лет она носила самые лучшие наряды, и, даже когда была ребенком, они сМарией внимательно изучали все, что надевали их матери и другие родственницы.Зоя знала, что такое хороший стиль, как модно одеваться, и, быть может, онамогла бы научить этому и других. На ее вкус можно было положиться. Поручив сынуприсмотреть за Сашей, но все-таки нервничая, что оставляет их одних, она села вавтобус и доехала до места, указанного в объявлении.

Это было на Пятьдесят первой улице, рядом с Пятой авеню.Подойдя к двери, Зоя увидела, что это именно такое шикарное заведение, какимона его себе представляла. У входа стоял швейцар в ливрее, который помогал дамамвыйти из автомобиля, а внутри модно одетые женщины и мужчины разглядывалидорогие товары: платья и шляпы, сумочки и пальто, изумительно красивую обувьручной работы. Продавщицы были прекрасно одеты, у многих вид был прямо-такиаристократический. Вот куда ей следовало пойти с самого начала, упрекнула онасебя, стараясь прогнать из памяти пожар и прося бога, чтобы с детьми на этотраз ничего не случилось. Зоя впервые оставила их одних после той ночи, теперьона никогда не будет уверена, что они в безопасности, когда ее нет рядом сними. Но она знала, что должна зарабатывать на жизнь.