Тютчева была не единственной в окружении императорской семьи, кто оказался вовлечен в разногласия. Мария (Мэри) Вишнякова, которая присматривала за девочками в самые первые годы, в 1905 году стала няней Алексея и поначалу была рьяной поклонницей Григория. Но в последнее время на ней стало сказываться напряжение ее непростой работы, и весной 1910 года Александра посоветовала Марии и еще трем другим женщинам съездить к Распутину в Покровское. Вернувшись, Вишнякова обвинила Григория в сексуальном домогательстве и умоляла императрицу защитить своих детей от его «дьявольского» влияния[619]. Не было выявлено никаких оснований для тех обвинений, которые предъявила взбудораженная Вишнякова. Анна Вырубова и другие описывали ее как «чрезмерно эмоциональную» особу. Более того, согласно воспоминаниям великой княгини Ольги Александровны, во время расследования заявлений Вишняковой незадачливую няню застали в постели с казаком из императорского караула[620]. Николаю и Александре также не хотелось увольнять ее, как и Тютчеву. Мария преданно прослужила семье пятнадцать лет и очень любила детей. Поэтому ее отправили в санаторий на Кавказ подлечиться и отдохнуть, а в июне следующего, 1913‑го, года ее тихо удалили, но не уволили со службы, предоставив хорошую пенсию и собственную четырехкомнатную квартиру в крыле коменданта в Зимнем дворце. Вплоть до революции Николай и Александра продолжали оплачивать Марии ежегодное санаторное лечение и отдых в Крыму[621].

На замену ей так никого и не назначили. Ее функции все больше возлагались на дядьку Алексея, матроса Деревенько. Новую гувернантку для его сестер также больше не нанимали. Императорская семья сомкнула свой круг приближенных, доверяя лишь нескольким особо преданным людям. Трина Шнейдер[622] в дальнейшем сопровождала Марию и Анастасию, а старшие сестры во время прогулок находились в сопровождении той или иной фрейлины Александры. Иза Буксгевден была официально назначена фрейлиной в 1914 году, после чего она и Настенька Гендрикова полностью взяли на себя обязанность сопровождать Ольгу и Татьяну в поездках в город. Но присматривала за всеми и зорко следила за нравственным воспитанием девочек «старая наседка», гофмейстерина Елизавета Нарышкина[623].

Оставшись без Софьи Тютчевой, Александра, которая все еще была нездорова, была вынуждена сама заняться всеми приготовлениями к весенне‑летнему сезону. Ей нужно было «выбрать и подготовить платья, шляпки, пальто для четырех девочек», чтобы собрать их прежде всего к поездке на юг в Ливадию, а кроме того, к нескольким официальным мероприятиям, которые должны были пройти в мае в Москве и на которых девочкам необходимо было «выглядеть очень элегантно». В конце этого года предстояло еще одно мероприятие, также в Москве, — празднование годовщины разгрома Наполеона в 1812 году. Для всего этого требовалось иметь несколько платьев для дневных выходов и несколько вечерних туалетов. Расходы на такой гардероб тоже были значительными[624].

Сохранившиеся счета расходов на гардероб для Марии за 1909–1910 годы дают редкую возможность составить представление о том, какие суммы выделялись на обеспечение всем необходимым каждой дочери. Все счета Марии за этот год тщательно расписаны, расходы на собственно гардероб составили 6307 рублей (что‑то около 14 500 современных фунтов стерлингов). Все указано до мельчайших деталей: от лент, булавок, кружев, расчесок, носовых платков до духов и мыла, которые поставлялись из английского магазина «Хэрродз» в парфюмерную компанию «Брокар и К°» в Санкт‑Петербурге, от услуг ее маникюрши мадам Кюне и мастерицы по ремонту и чистке кружева Элис Гиссер до счетов парикмахера ее матери Анри‑Жозефа Делакруа. Представлены также счета за визиты американского стоматолога доктора Генри Уоллисона, который имел кабинет в престижном месте на набережной Мойки[625]. Много различной обуви было закуплено для Марии у Генри Вайса на Невском проспекте, 66. На всех тридцати двух различных парах обуви его производства было неизменно проставлено «Поставщик Двора Ее Императорского Величества Императрицы России»: от мягких лакированных кожаных туфелек‑лодочек различных цветов до полусапожек и высоких ботинок на кнопках, сандалий, валенок и галош с меховыми стельками. Модная фирма «Мэзон Энглэз» на Невском поставляла шелковые и шерстяные вязаные чулки, купальные костюмы и купальные шапочки поступали от Дальберга, а Роберт Хит, «Шляпник Ее Величества Королевы и всех королевских домов Европы», присылал шляпы из своего модного лондонского магазина на Гайд‑Парк‑корнер. Французский портной Огюст Бризак (его салон находился рядом с Вайсом на элитном Невском проспекте, 68) шил исключительно для дам из императорской фамилии и придворных, персонал его салона из шестидесяти человек создавал платья для особых случаев по самой последней парижской моде. Но более простую, повседневную одежду для дочерей императорской семьи шил российский портной Китаев, и Александра, как всегда, скромная в своих потребностях, просила его перешивать одежду старших девочек для Марии или увеличить одежду, из которой она вырастала. Только за один год Китаев поставил им:

«…серый костюм с шелковой подкладкой из импортной ткани — за 115 рублей, синий стеганый костюм на шелковой подкладке — за 125 рублей, синий шевиотовый костюм с меховым воротником и манжетами из темной норки, на шелковой подкладке — за 245 рублей, костюм в английском стиле на шелковой подкладке, с плиссированной юбкой — за 135 рублей. Он также перешил костюм — пришил новый мех, новую прокладку и сделал пройму побольше — за 40 рублей. Кроме того, он перешил старый костюм Ольги Николаевны для Марии — за 35 рублей, сшил длинное пальто из льняного полотна ручной выделки — за 35 рублей, удлинил две юбки, купив для этого еще немного ткани, удлинил и расставил 3 юбки и сделал для них новые подкладки — за 40 рублей, перешил 4 жакета с увеличением размера и удлинением рукавов — за 40 рублей, переставил новые пояса на двух юбках и расставил юбки — за 15 рублей, перешил костюм для верховой езды старшей сестры — пиджак, юбку и бриджи — за 50 рублей, починил куртку — за 7 рублей»[626].