Иногда в капкан попадают люди.

Когда я не мог помочь себе, это было не так страшно. Но когда я думал о том, что человек, который мне важен, мог сделать с собой что-то страшное, это было намного хуже.

И я задыхался. Я тонул. Мне хотелось плакать, кричать, бить кулаками в стены. Чтобы хоть кто-нибудь услышал.

Чтобы хоть кто-нибудь понял.

Оказалось, что любить – это намного сложнее, чем говорят люди.

Я где-то читал, что самая сильная любовь безответная. И что любить безответно – это самое ужасное, что может быть.

Но на самом деле… на самом деле это неважно, если ты не можешь защитить того, кого любишь. Не можешь помочь.

И это ужасно.

Ужасно.

Ужасно.

Я не мог убежать. Бежать было некуда.

Бежать было нельзя.

Да и не убежишь от себя.

Всю неделю, пока Влада и мамы не было дома, я чувствовал себя как космонавт в вакууме.

Я почти не общался с Викой, я не думал об учебе, я просто делал уроки и читал.

Я не представлял, что делать дальше.

В среду 5 февраля Игорь пришел домой поздно. Людмила Сергеевна уже ушла.

– Леха, – громко сказал он из прихожей, – Иди сюда и тащи свой дневник.

Я взял дневник и пошел к нему.

Сердце стучало громко-громко.

От Игоря очень сильно пахло алкоголем, но я промолчал.

– Давай сюда, – сказал он и выхватил дневник у меня из рук.

Я стоял и ждал.

– Тройка по истории? По химии? Двойка по литературе?

– Так получилось, – сказал я.

– Я тебе дам «получилось», – заорал он и ударил меня по лицу моим же дневником.

– Вам надо выспаться.

Но Игорь решил, что ему надо ударить меня, а не выспаться.

Чем он и занялся.

Сначала он схватил меня за волосы (пора подстричься) и ударил головой об стену. Удивительно, но больно не было. Ощущения были где-то далеко.

Он еще что-то кричал, но я не слышал. Не слушал.

– …А? Ты совсем тупой, что ли? – услышал я издали, хотя Игорь держал меня за волосы и орал в ухо. – Ты моему сыну всю жизнь загубил! Какого хера ты мне раньше не мог позвонить?

Я молчал. Просто молчал.

Он снова ударил меня головой об стену, и я с ностальгией вспомнил те времена, когда он давал мне пощечины.

Он продолжал бить меня, и в какой-то момент я почувствовал, что стало больно. Но боль шла фоном. Как и его вопли.

Потом каким-то образом я оказался на полу, а Игорь пинал меня в живот.

Потом он ушел.

Я вернулся в свою комнату и лег под одеяло. Мне было страшно.

Я долго не мог уснуть, а, когда услышал громкий храп, доносящийся из маминой комнаты, то достал новую тетрадь для стихов, положил ее на подоконник и начал писать.

Небо отражало фонари, и ночь была светлой. Я все видел.

И я писал.

Это стихотворение показалось мне тошнотворным и пафосным.

Но, после того как я написал его, я сразу уснул.

* * *

6 февраля, в четверг, Алина не появилась на факультативе по психологии, и Соня пришла одна. Было странно видеть ее в одиночестве. Обычно она всюду ходила с Алиной, и я стал воспринимать ее как какой-то придаток. Это тоже было неправильно.

Женя покрасила волосы в ярко-розовый цвет, что ей на удивление шло.

Вика сидела очень ровно, как обычно. В последние дни мы почти не разговаривали. Как-то так получилось. Я сказал ей, что Влад повредил ногу, но не уточнял, как это произошло.

Это угнетало.

Я знал, что могу поговорить с Викой, потому что она была не такая, как Артем Хвостов, Гриша Зыбин или Надя Соловьева.

Но я не мог ничего сказать.

Ничего.

Я открывал рот, и слова не шли. И я молчал, молчал, молчал.

Я молчал обо всем, что хотел сказать.

После факультатива я остался в кабинете психолога, когда все остальные ушли.

– Ты хотел со мной поговорить? – спросила Ольга Алексеевна, улыбнувшись.

Ее улыбка меня деморализовала.

Я помотал головой и вышел из кабинета. Я пошел в нашу раздевалку, переобул сменную обувь, но, вместо того чтобы пойти домой, просто сидел на стуле и смотрел в пол.

На полу лежал линолеум, и через некоторое время мне показалось, что узоры на нем начали двигаться.

– Эй? – услышал я сверху.

Я поднял голову и увидел перед собой миниатюрную черноволосую девочку. Это была Соня.

– Ты почему одна? – спросил я.

– Алина вообще-то болеет. А я зашла за ее туфлями. Она попросила. А ты что здесь делаешь?

Я пожал плечами.

– Что-то случилось? – Соня нахмурила брови и села на соседний стул.

– Не со мной, – ответил я, – И это самое ужасное.

– А с кем?

– С моим сводным братом, – я снова опустил глаза.

– Что случилось?

Я помотал головой. Мне не хотелось говорить об этом, потому что я не понимал, что сказать.