— Кто ты?

— Ещё не понял?

— Кто?..

Гёссер занёс голубую полоску света над Архиепископом.

— Хранитель.

Труп главы священнослужителей лежал посреди многочисленных гостей, которые так и не дождались официальной отставки своего начальника. На его одежды наступали, как и на него самого. Но никто не обращал внимания ещё два часа, пока система не перезагрузилась. Раздался женский визг, мужские возгласы, сбежалась стража, но кто это сделал, и как это произошло, никто не понял. Архиепископ лежал без дыхания, с разрубленной на две части головой. Рядом с ним погасшие половинки матрицы, которые отвечали за воскрешение.

Гёссер ехал в метро. Изредка посматривал на часы, где размеренно мигала точка, а рядом точно так же мигала надпись на старом, никому неизвестном языке.

— Добралась. — Вздохнул хранитель душ. — Слава Богу.

* * *

С тех пор, каждую ночь умирал один высокопоставленный чиновник. Неприкасаемые исчезали из системы, уходя в иной мир, а вещи вывозились. Шум не поднимался. Чёрный властитель оставил свои земли.

Винни, вопреки страхам, добрался до Отелена. Видел разрушенный Тесио, от вида которого он чуть не потерял веру в успешность мероприятия. Брёл среди кибернетического хлама, и лопнувших, пробитых рыцарских доспехов, по пятам войны. Отслеживал неронов с помощью устройства, которое всегда искало сеть, и подключённых к ней. Последний подарок Гёссера. Винни знал, что не вернётся.

Пищевого пайка оставалось на несколько дней. Последних дней. Свернув с основного маршрута, вопреки плану, добрался до фермерских полей, на которых когда-то жил и работал. Через окно увидел знакомые силуэты жены и дочери. Слеза скатилась по его щеке. Но подойти не мог, они же его и сдали. Такова жизнь среди своих. Каждый собрат, знакомый, кто угодно — наведёт шорох, только узнав намерениях, или попытке бегства. Вся жизнь как на иголках. Он пошёл дальше, периодически оглядываясь. Путь вёл через леса, в которых, как правило, никого кроме неронов не бродило.

Но что-то было не с то с работающими в поле. Движения вялые. Кожа чрезмерно белая, хотя находятся под солнцем весь день. Взгляд потухший. Неронов за всю дорогу — ни одного. Странно.

Однажды его заметили. Это был Шульц Экваген, старый знакомый. Но тот не обратил внимания на Винни, скользнув взглядом, как по пустому месту. Провёл ладонью по запотевшему лбу и продолжил работать.

Такая встреча взглядами повторилась с другими людьми, вновь ноль реакции. Затем возле него, откуда-то взялся ещё один полевой рабочий, даже не посмотрел на Винни. Люди игнорировали его. Винни стоял ошарашенный, затем, допустив догадку, вышел в поле, открыв себя полностью. Но вновь, без внимания. То, что раньше было нормой, пропало. Это не те люди, которых он знал. Люди ли это? Так он шёл всё дальше по полям, а люди, волею случая, уставившись на него, продолжали не обращать внимания. Ходили порой по лесам в туалет, в кусты и под деревьями. Раньше, всё уходило на переработку в пищу, а теперь, так простодушно справляли свои дела. Контроль над ними пропал. Системы нет. Но снижать бдительность не стоит.

Винни вышел на покрытый трещинами асфальт, направился в город. На радаре всё так же ни одного нерона.

Первый разрушенный город. Вопреки воспоминаниям, людей почти нет. Те, что были, просто сидят по углам, обняв себя, словно пытаясь согреться под палящим солнцем, как наркоманы, в непонятной ломке — смотрели в одну точку.

Винни узнал болезнь, белая горячка. Неизбежная судьба клонов. Вот что не давало покоя. Все, кого он встретил — клоны. Непонятно, зачем заменять всех людей клонами? Но чем дальше он шёл, тем яснее становилась картина. Чтобы не вызывать панику у рабов, ко всему итак привыкших, держащихся за отведённый кусочек жизни. Постепенно заменяя людей на глазах у многих, люди ничего не заметили. Не хотели замечать. Думали до последнего, что их это не коснётся. Так, постепенно, партия за партией, заменили всех.

Значит, ни его дочка, ни жена… Не выжили. Силуэты тоже были ненастоящими. Не желая даже проверять ужасную догадку, которая объясняла одним махом всё, Винни двинулся дальше. Поступь стала твёрже, взгляд увереннее. Он привык превозмогать проблемы. На встречу целый поток клонов с пустым взглядом — зомби. Никто не обратил внимание. Среди них не велось разговоров. Пустые болванки, наспех выращенные. Без дозагрузки знаний. Одни инстинкты, основанные на восстановленной мышечной памяти.

Так Винни без проблем добрался до АстроВегии, бывшей космической столицы колонии. В центре широкий небоскрёб, который, как гласят легенды, вмещал как целый район, так и администрацию, и центр дальней связи. Ещё раз проверив радар, убедился, что поблизости ни одного нерона.

Толпы народа, которые что-то делали, и куда-то стремились, обладали ложной целеустремлённостью. Всё, что он когда-либо знал и ненавидел, исчезло. Народ увезли, видимо, в новую страшную реальность. С удивлением для себя, заметил, что поезда не ходят. Даже через час и два, ни одного постороннего звука, кроме шуршания подошв.

Ни музыки, ни разговоров, ни грохота, или отголосков нездорового нрава неронов. Впервые мог идти по центральной дороге, как настоящий гражданин. Непередаваемое чувство значимости боролось с привычным страхом сойти в сторону. Наслаждение с отголоском пытки.

Винни жизнь воспитала таким образом, что дух, пропущенный сквозь машину пропаганды, школьную скамью, озлобленность соседей, безволие родителей и предательство близких, не дрогнул. Желание быть равным, как все, жить честно, чувство достоинства. Он удивлялся, почему люди не как он? Почему его не понимают? За что на него злятся? Понимание пришло только с возрастом, когда смог взглянуть на прошлое со стороны. Люди негласно, не признаваясь, но чистосердечно завидовали тому, кто может быть собой, а они не могут себе позволить столь малого и естественного. Неизбежная погода.

Пройдя под трубами, идущими вдоль навесных рельс. Дотронулся до одной из широких стальных опор, которые чудом удерживали конструкцию два века без какого-либо ремонта.

Вышел на площадь, где администрация часто вещала имперские указы и проводились неронские праздники, где поощрялись самые ярые предатели Отелена, уличившие еретиков.

Лениво, игнорируя безвольную толпу, пробрался к входу в небоскрёб. Окинул его взглядом снизу до верху, присвистнул и даже улыбнулся, словно победитель лотереи. Набрал в грудь воздуха, и вошёл. Запрещённая зона теперь стояла без охраны. Спальное место всех неронов, героев, администрации, и самых ярых предателей.

Наличие электричества удивило. Лифты работали. В большом зале дождался, когда приедет один, вновь посмотрел на радар, который неизменно извещал об отсутствии опасности. Зашёл в кабинку, стал подниматься. Внизу, под щитком из кнопок с номерами этажей, выдолблена надпись. Помнится, однажды Гёссер говорил про неё. Это на старом языке его родины. Означало, что сделано не на Иксодусе, а там, откуда прилетели. Винни знал алфавит, но не знал многих слов. Попытался прочитать по слогам: