Баки разозлился не на шутку, но ничего не сказал, просто отодвинул жену плечом. Ему хотелось заорать на весь зал: Чего смешного в Эбботе и Костелло? Да просто то, что они смешные, вот и все! Не слышишь, что ли, как все остальные ржут, как кони!

— Может, я просто немного устала любить тебя. Может, нам надо немножко отдохнуть друг от друга.

Рассерженный и обиженный, Баки, у которого окончательно пропало всякое желание, соскочил с кровати, натянул брюки, накинул рубашку и вышел, громко хлопнув за собой дверью. Словно хотел, чтобы слышали все остальные их шумные соседи. В квартирах на той же площадке жили три изголодавшиеся по сексу женщины, чьи мужья были на фронте. Всякий раз, видя Баки Глейзера, они строили ему глазки и уж наверняка подслушивали сейчас, так что пусть себе слышат. Норма Джин запаниковала, крикнула вслед:

— Баки! Не надо, дорогой, вернись. Прости меня!

Но не успела она накинуть халат и выбежать следом, как Баки уже и след простыл.

Он сел в «паккард» и уехал. Бензин был почти на нуле, но какого черта! Не мешало бы навестить старую подружку, Кармен, но вот беда — судя по слухам, она куда-то переехала, а нового ее адреса он не знал.

* * *

Однако снимки преподнесли сюрприз. И Баки взирал на них с неподдельным изумлением. Эта женщина — Норма Джин, его жена?.. Несмотря на то что она вся извертелась от смущения на кровати, над которой нависал Баки со своим фотоаппаратом и щелкал, щелкал, на нескольких снимках красовалась бесстыдная и самоуверенная девушка с развратной дразнящей улыбкой. И хотя Баки точно знал, что в те минуты Норма Джин чувствовала себя совершенно несчастной, здесь, на снимках, казалось, что она просто упивается собой. «Выставляет свое тело напоказ, как какая-нибудь дорогая шлюха».

Особенно интригующими получились снимки «после». На одном их них Норма Джин лежала поперек кровати, рыжие локоны парика чувственно разметались по подушке, глаза сонные, полузакрытые. А рот приоткрыт, и между накрашенными губами виднеется кончик языка. Ну, в точности клитор между срамными губами! Прозрачное кружево лифчика распирают набухшие соски, одна рука закинута за голову, другая лежит на животе, словно она только что ласкала сама себя или собирается это сделать. Вообще-то Баки понимал, что поза была случайной, просто он тогда оттолкнул Норму Джин на подушки, и она как раз собиралась встать — впрочем, какое это теперь имеет значение?.. Поза вышла очень соблазнительная.

— Бо-же!..

И Баки почувствовал неукротимое желание овладеть этой непристойной и экзотической девушкой, этой прекрасной незнакомкой.

Он отобрал с полдюжины снимков Нормы Джин в самых сексуальных позах и с гордостью демонстрировал их дружкам на заводе Локхида. В оглушительном шуме и грохоте, царившем в цеху, пришлось повышать голос, едва ли не орать:

— Но только чтоб строго между нами! Чтоб больше никому, о’кей?

Мужчины кивали в знак согласия. О, это выражение на их лицах! Да, впечатление произвести удалось. На всех снимках красовалась Норма Джин в красно-рыжем парике Риты Хейуорт и черном кружевном белье.

— Так это что, и вправду твоя жена? Твоя жена? Твоя жена?.. Ну, Глейзер, ты и везунчик!

Свистки и завистливый смех, как и предполагал Баки. Один лишь Боб Митчем не отреагировал на снимки. Вернее, отреагировал, но совсем не так, как ожидал Баки. Баки был просто потрясен, когда Боб, торопливо перебрав снимки, нахмурился и заметил:

— Только распоследний сукин сын будет показывать снимки, где его жена в таком виде! — И не успел Баки остановить Митчема, как тот порвал фотографии на мелкие кусочки.

И между ними непременно завязалась бы драка, не окажись поблизости прораба.

Баки нырнул за чью-то спину, весь дрожа от обиды и злости. Да этот Митчем просто завидует ему! Сам собирался в Голливуд, стать актером, а дальше конвейера в сборочном цеху дело не пошло. Ничего, негативы-то у меня остались, с тайным злорадством подумал Баки. И Норма Джин — тоже.

9

Втайне от Нормы Джин он взял себе за правило заскакивать по дороге домой к родителям. И его еще неокрепший сердитый юношеский голос громко разносился по кухне, где был знаком каждый предмет.

— Ясное дело, я люблю Норму Джин! Ведь я на ней женился, разве нет? Но она такая беспомощная. Прямо как младенец, которого то и дело надо брать на руки и утешать, чтобы не плакала. Можно подумать, я — солнце, а она какой-то там цветочек, который просто не может жить без солнца, и это… — тут Баки запнулся, подбирая нужное слово, болезненно нахмурил лоб, — это утомительно.

Миссис Глейзер нервничала, в голосе ее слышался упрек:

— Перестань, Баки! Норма Джин хорошая девушка, добрая христианка. И потом она такая молоденькая!

— Черт, я и сам тоже молодой. Господи, да мне всего двадцать два. А ей нужен мужчина постарше, папочка. — Баки гневно сверкнул глазами, родители смотрели озабоченно, как будто чувствовали себя виноватыми. — Да она из меня все соки высосала. Она просто с ума меня сводит! — Тут он спохватился и умолк. Он уже собирался сказать, что Норма Джин все время хочет заниматься любовью. Любит целоваться и обниматься на людях. Иногда Баки нравилось это, иногда казалось просто неуместным. Но хуже всего то, что она меня не чувствует, когда я в ней. По-настоящему, как другие женщины.

Словно читая мысли сына, миссис Глейзер торопливо заметила — при этом вся краска так и бросилась ей в лицо:

— Ну конечно, Баки, конечно, ты любишь Норму Джин! Мы все любим Норму Джин, она нам как дочь. Заметь, дочь, а не невестка. О, и какая же чудесная была у вас свадьба! Казалось, то было совсем недавно и…

Тут Баки, кипя от возмущения, перебил мать:

— И еще она хочет обзавестись детишками. И это — в разгар войны! Идет Вторая мировая война, весь мир катится к чертовой матери, а моя женушка желает, видите ли, заиметь настоящую семью! Да пропади оно все пропадом!

— Не богохульствуй, Баки, — слабым голосом заметила миссис Глейзер. — Ты же знаешь, как это меня огорчает.

На что Баки ответил:

— Это я теперь только и знаю, что огорчаться. Прихожу домой, а там Норма Джин. Сидит с таким видом, точно весь день скребла и драила дом, готовила ужин и только меня дожидалась. Чтобы я пришел домой. Как будто без меня она просто жить не может! Можно подумать, я Господь Бог какой или не знаю кто! — Он перестал бродить по комнате, он задыхался от возмущения. Миссис Глейзер наполнила тарелку вишневым кобблером, и он принялся жадно есть. И с полным ртом добавил: — Но я не хочу быть Богом. Я просто Баки Глейзер, и с меня хватит!

Молчавший до сей поры мистер Глейзер, заметил рассудительно и строго:

— Вот что, сын. Ты живешь с этой девушкой. Ты венчался с ней в нашей церкви. «Пока смерть не разлучит нас». Ты что думаешь, брак — это нечто вроде веселой прогулки? Погулял, повеселился, а потом соскочил и шасть — играть в мужские игры с другими ребятами? Нет, не получится. Это на всю жизнь.