— Якову? — закрыв глаза, спросил Александр Юрьевич. — Онумный мужик.

— Нет. Другому.

Он открыл глаза. Повернул голову, удивленно посмотрел нанее.

— А почему я должен ему не доверять?

— У него в глазах всегда ненависть, — сказала она. — Тыдумаешь, ему приятно, что он, занимавший когда-то высокий чин в КГБ, теперьработает на тебя? Ты ведь раньше был обыкновенным кандидатом наук. Он таких,как ты, даже на порог к себе не пускал.

— Я не понимаю, что ты хочешь, — недовольно сказал он, сновазакрывая глаза. — Константин Гаврилович верный и надежный человек.

— Он ненавидит весь мир, — убежденно сказала она.

— Ну и хорошо, — усмехнулся он, не открывая глаз, — значит,будет злее. Это мне больше нравится.

Она по-прежнему держала в руках его ладонь.

— Ты уже знаешь, кто именно хотел тебя убить? — спросилаЖеня.

— Пока нет. Но скоро узнаю. А почему ты спрашиваешь?

— Может, тебе лучше уехать из Москвы?

— Нет, — снова открыл он глаза, — сейчас нельзя. Они решат,что сумели меня испугать. Если я сейчас уеду, значит, я их боюсь. А мне нужноточно знать, кто именно хотел меня убить.

— Они могут повторить попытку, — печально сказала она. — Тыпонимаешь, что они могут ее повторить?

— Пока они ее повторят, я сам сделаю свою попытку, —усмехнулся Александр Юрьевич. — Почему ты всегда считаешь меня таким мямлей?Неужели за все эти годы ты не поняла, что я не только умею держать удар, но иотвечать на удар? Или ты действительно думаешь, что я могу позволить такобращаться с собой?

— Я ничего не думаю. Я просто за тебя боюсь, — сказала Женя.

Он высвободил ладонь из ее рук, наклонился к ней и мягкопроизнес:

— Ты единственный человек на свете, кому я могу доверятьполностью. Единственный.

И в этот момент они услышали, как открылась дверь в кабинет.Он нахмурился. Без доклада никто не смел входить к нему. Он посмотрел на нее, иона, вскочив с дивана, бросилась в другую комнату, где висело ружье. Кто-тобыстро шел по кабинету прямо к личным апартаментам. Она сжала ружье, выходя впервую комнату и целясь прямо в дверь, чтобы выстрелить не раздумывая. Дверьоткрылась. Она подняла ружье, но сразу же отпустила. Это был КонстантинГаврилович. Не обращая внимание на оружие в ее руках, он быстро сказал:

— Они убили Кирилла Головкина. Застрелили прямо в подъездесобственного дома десять минут назад. Мне звонил Вихров. Он не успел задержатьубийцу.

Она сама привезла его на квартиру, где он должен былвстречаться с генералом Потаповым. Вопреки обыкновению, пунктуальный молодойгенерал, никогда не опаздывающий на такие встречи, в этот раз задержался иприбыл со значительным опозданием. Когда он вошел в комнату, Дронго читалстарый журнал, который он нашел здесь, терпеливо ожидая генерала. Суслова,конечно, не стала подниматься с ним, но охранник, сидевший в коридоре, даже нешевельнулся, когда он попросил у него какую-нибудь книгу или журнал. Бездействиедля Дронго было хуже пытки.

— Добрый вечер, — сказал генерал, входя в комнату, —кажется, я немного опоздал.

Он опоздал на сорок минут, но Дронго не стал уточнять,приняв такую форму извинения.

— Что у вас нового? — спросил Потапов, усаживаясь напротив.— Сделай нам чай, Сергей, — попросил он охранника, словно тот был не на работе,а подрядился служить секретарем генерала. Но охранник, еще минуту назадмолчаливый и надменный, засуетился, побежал на кухню, чтобы выполнить указаниеначальства.

— Пока работаю, — коротко доложил Дронго.

— Не слишком ли медленно? — спросил Потапов. — По-моему, ужепора переходить к конкретным результатам.

— А откуда вы знаете, что у меня их нет? — усмехнулсяДронго.

— В таком случае, почему их не знаю я? — нахмурился генерал.

— Результаты еще не совсем готовы, но уже первые подходыпозволяют мне очертить круг подозреваемых и постараться точнее определить…

— Какое, к чертовой матери, точнее, — беззлобно перебил егоПотапов, — вы же наверняка все знаете. Вы же прекрасный аналитик. Думаете, ятак просто вас пригласил? Мы же проверяли. Лучше вас никого нет. И вы говорите«круг подозреваемых»… Не нужно меня обманывать.

— По-моему, мы говорим на разных языках, — возразил Дронго.

— А по-моему, вы просто хитрите, — упрямо возразил генерал.— С кем вы встречались за это время? Вы можете перечислить?

— Конечно. Со вдовой убитого журналиста, с его близкимидрузьями, с его преемником, с актрисой, в организации убийства которой уже,кажется, успел признаться Роман Анатольевич.

— И с Павлом Капустиным?

— Вам сообщает обо всем Елена Суслова? — мрачно спросилДронго.

— И не только она, — строго ответил генерал, — у меня естьсвои наблюдатели, независимые от нашего связного. С ней-то вы, кажется, ужеуспели найти общий язык.

— Это тоже вам сообщили «ваши наблюдатели»?

— Не шутите. Я действительно считаю, что после столькихразговоров вы уже обязаны были сделать первые выводы. И хочу их услышать.

Сергей принес чай, и он замолчал, пока тот расставлялстаканы и чайник на столе. И лишь когда они остались снова одни, он сновазаговорил:

— Я хочу услышать вас, Дронго.

— Не люблю делать поспешных выводов, — ответил он. — Ненужно меня торопить, это не даст положительных результатов. Мне непонятно, чтоименно вам нужно. Результат или сам процесс моего расследования?

Генерал помолчал. Потом осторожно заметил:

— Кажется, мы опять не понимаем друг друга.

— У меня пока нет конкретных результатов, — снова сказалДронго.

— Но есть круг подозреваемых? — настаивал Потапов.

— Возможно.

— Есть или нет?

— Возможно, — повысил голос Дронго.

— Говорите, черт вас возьми! — закричал генерал.

— Идите вы к черту! — разозлился Дронго. — Я вообще откажусьот расследования, если вы будете со мной так разговаривать.

Потапов замолчал, тяжело дыша. Но потом вдруг схватилжурнал, лежавший на столе, достал из кармана ручку и написал фамилию через весьжурнал. Ту самую фамилию, которую ему в ресторане написал Аркадий Глинштейн.Генерал молча протянул журнал сидящему перед ним человеку. И, когда Дронгопрочитал фамилию, схватил журнал снова и сорвал обложку, где была написанафамилия. Потом достал зажигалку, поджег лист бумаги и, пока он горел, мрачносмотрел в пепельницу. И лишь разворошив пепел, он посмотрел на Дронго.