— Посмотри на них, — показываю на машину. — Они хотят выбраться. Хотят жить честно. Нормально. Вот им я помогу. И буду продолжать помогать по мере сил и возможностей. Мне это непросто — лезть в колонии, искать там кого-то, проплачивать. Это не моя сфера. Я могу выкупить его на полгода, но потом придется снова платить. И так все десять лет, а он выйдет и сядет. Я не могу приезжать каждый раз, когда у тебя проблемы. Я не могу их решать, это похоже на бег по кругу, толку никакого, а движений масса. Ты поняла?

— Ему никто не поможет. Ты же знаешь Артура, он хороший.

— Он… блядь! — встряхиваю руками. — Он продавал наркоту, и его взяли на этом! Ты понимаешь это? У тебя сыновья. Я тебя предупреждал еще два года назад: Артур на примете, и фамилию твоего старшего уже отметили. И он тоже сядет. Скоро. И его тоже будут бить. И я ничего не смогу сделать, — развожу руками. — Мне жаль. Но это всё.

Разворачиваюсь и иду к двери.

— Максим, — окликает. Впервые именем по паспорту. Машинально поднимаю глаза.

— Если я тоже решусь убежать? С мальчиками.

— Поспеши с решением. Времени мало.

— Насколько мало?

— В обрез.

Сажусь в машину и выжимаю газ. Спустя минуту понимаю, что пальцев не чувствую, Семен добавляет печку молча.

Времени и правда в обрез. После нового года снимаем судью, полагаю, сразу после этого случится облава. Плюс минус месяц. Дальше будем работать по новым правилам. Как именно — одному Богу известно.

— Это кто? — спрашивает Семен.

— Этот тетя Лала, она очень добрая и хорошая. Переживает за меня?

— Переживает, Радка, — отвечаю. — Еще как за тебя переживает.

— Жаль, что она не смогла поехать с нами.

— Чтобы поехать с вами нужно иметь столько отваги, сколько не у каждого генерала.

— Мы отважные, — шепчет Рада матери, и я слегка улыбаюсь. Еще какие.

Через час мы передаем Таисию с дочерью эфэфсбэшнику Битникову, который обещает пристроить ее в какой-нибудь дальний небольшой город, где девочек никогда не найдут. Под присмотр какого-нибудь генерала на пенсии.

Перед расставанием Таисия крепко обнимает меня:

— Спасибо, Ману.

— Это Ане спасибо. Я уже и забыл, зачем это всё делаю. Она… будет рада. Ты ее подарок на годовщину свадьбы.

— Ничего себе, — Таисия быстро вытирает щеки. — Аня — чудесный человек, не обижай ее.

— Я буду стараться.

Девочек увозят, а мы с Семеном направляемся в бар, где уже заждался Денис.

Заказываем виски и отмечаем ряд удачных сделок, в том числе сегодняшнюю. Адреналин всё еще кипятит кровь, надо успокоиться.

Денис о Таисии не знает, и Семен, даже будучи пьяным, ни словом ни взглядом не выдаст авантюру, в которой поучаствовал.

Скоро настанет время, когда никого из Кале не придется вывозить. Прятать. Спасать. А дальше будем строить — на обломках, да. Но зато что-то крепкое, и надеюсь, не столь мрачное.

Семен с Денисом доигрывают партию в бильярд. Небольшое, но серьезное дело, как я и смел надеяться, взбодрило бойца. Он изрядно повеселел и расслабился.

Есть такие люди, которых в тылу съедает апатия. Моя Аня — слишком хорошая девочка, охранять ее было скучно. И малой придумал себе развлечение. Открываю альбом на мобильнике, у меня там сплошь дочь и жена. Красивая жена. Если и сходить с ума по чужой женщине — то по такой. От мысли, что приеду домой к своим девочкам, да еще и с хорошими новостями, становится спокойно.

Расходимся в два часа ночи. Провожаем Дениса до такси, потом ждем свои машины: я слишком много выпил, чтобы садиться за руль. Поглядываю на часы.

Семен поворачивается и говорит:

— Одно свидание с Аней.

Да твою мать!

— Нет, — отвечаю я.

— Одно свидание, Максим Станиславович.

Я повторяю:

— Нет.

Он размахивается и пьяно толкает меня в грудь. В следующую секунду замахиваюсь и бью в ответ.

Глава 38

Быть помятым кулаками в тридцать плюс — ощущение совершенно новое, и не скажешь, что приятное. Если раньше после хорошего мочилова я был на подъеме и кураже, теперь по больше части топит нелепостью.

Не без труда выбираюсь из такси и ковыляю к дому, правую ногу простреливает при каждом шаге. Малой рассудил справедливо, что раз мы сходили на дело, а потом накидались в баре и разделили чек, о субординации можно позабыть. Кажется, он отбил мне все, что было можно.

Как бы там ни было, в душе я пловец, а не боец, поэтому по итогу сделал то, что умеют юристы лучше всех — отсыпал угроз да побольше.

Заяву, разумеется, писать не стану и к отцу его не пойду жаловаться. Дело даже не в Таисии с Радкой, девочек он не сдаст ни при каких обстоятельствах, тут я полностью спокоен.

Правильно всё случилось. Как будто вовремя.

В прихожей встречает только Луна, что предсказуемо. Угощаю кормом. Присаживаюсь и наблюдаю за тем, как кошка лопает за обе щеки, благодарно урча.

— Сколько таких вечеров было, да? Ты да я, по старинке.

Когда домой возвращался за полночь, вымотавшийся работой или свиданием с очередной девицей, к которой вообще ничего не чувствовал, и от того злился. Сейчас Луна сытая, толстая, ест скорее из уважения к хозяину, а в те времена налетала на корм чуть ли не в ярости.

Глажу кошку, предаваясь пьяной сентиментальности. Именно в этот момент слышу какой-то шум наверху, будто всплеск.

Еще на лестнице отмечаю свет, льющийся из-под двери. Захожу в ванную, а там, при свечах — моя жена релаксирует в ванне. Рыжие мокрые волосы разметалась по плечам. В воздухе витает аромат мяты и трав.

В первую секунду, едва взглянув на ее губы и изумительную тонкую шею, ощущаю что-то вроде вспышки неудержимого самодурства — какого, блин, хрена, он ее целовал?! Эта информация никак не укладывается в голове, причем будучи в браке я тоже целовал других — и это вроде как честно. Но воспаленный мозг отказывается учитывать что-либо честное. Меня распирает.

Аня невинно улыбается и машет влажными пальцами. От движения пена растворяется, и я замечаю розовые соски, мелькнувшие под водой. Следом выныривают острые колени, и ругаться хочется меньше.

— У меня тут ванна с солью. Не желаешь присоединиться?

Ослепляющая вспышка ревности медленно гаснет. Я смотрю Ане в глаза и думаю о том, что она позволила мне пережить всё то, о чем я мечтал в семнадцать лет с другой. Просто так. Ничего из себя не строя, не требуя.