Вначале эта игра забавляла и нравилась. Всё-таки двадцать первый век лишил нас, девушек, такого удовольствия. Нынешним мужчинам нет нужды превращать соблазнение в настоящее искусство, как это было в прошлом. Но то ли герцог оказался слишком хорош в роли соблазнителя, то ли я недостаточно невинна, чтобы долго не понимать, куда дело клонится. На небе не успела загореться первая звезда, а я уже пылала, как тот факел. И моё пламя мог затушить только встречный пал, рвущийся из груди герцога.

Невинные разговоры о погоде, природе и местных достопримечательностях поддерживать становилось всё труднее. Всё чаще в беседе возникали внезапные паузы, когда один из нас ловил другого на том, что взгляд на губы собеседника не значит понимания слов, которые с них слетали. Герцог уже не рисковал прикасаться ко мне, воздух загустел и был наэлектризован настолько, что даже наше дыхание могло, казалось, вызвать разряд молнии.

Герцог был настоящим джентльменом и не дал невинной деве опозориться, бросившись к нему с поцелуями и воплем: «Доколе?!»

Он взял инициативу на себя и, бросив взгляд на появляющиеся первые звёзды и прозрачную дольку месяца, произнёс:

– Даша, не хотите посмотреть на вечерний замок с его самой высокой точки?

Я кивнула, поднялась, опершись на предложенную руку. От этого прикосновения нас словно пробило током, той самой молнией, что давно уже чувствовалась в атмосфере нашей внешне невинной беседы, когда волоски становились дыбом и дрожали пальцы.

Мы замерли, как парализованные, глядя в глаза друг другу. Мне показалось, что из очей герцога вырвалось чёрное пламя, он поднёс к губам свою вторую руку и то ли прошептал, то ли поцеловал перстень с огромным сверкающим синим камнем. Пол под нами исчез, и мы рухнули вниз. Я взвизгнула и прямо прыгнула на Арисандо, вцепившись в него руками и ногами.

– Не бойся, Даша, мы просто спускаемся, – хохотнул герцог и падение замедлилось.

Мы кружились в воздухе, как лепестки вишни в колодце домов, легко и плавно. Я крепко обхватывала руками шею и плечи, а ногами талию герцога. Столь двусмысленную позу я приняла от страха и хотя сейчас он отступил, но всё же не настолько, чтобы можно было отцепиться от мужчины.

Арисандо не имел ничего против того, что я висела на нём, как ленивец на баобабе. Только похоже вовсе не от страха. Его готовность поддержать, заведя ладони под мою попку, заставляла мысли направиться совсем в другую сторону. Поцелуй не стал неожиданностью, и дальше я уже не замечала ни высоты, ни странного способа нашего перемещения. Меня уже не волновало, куда мы направляемся. Главное – будет ли там кровать?

Не знаю, где закончилось наше падение в колодце каменных стен, но кровать там была. Не в этом своеобразном магическом лифте, а в комнате, куда не выпуская меня из рук, шагнул герцог, после того как наш полёт закончился. Признаюсь честно, я не особо ориентировалась в пространстве и плохо отслеживала наши перемещения. Все мои чувства были сосредоточены на мужчине, державшем в объятиях, на его поцелуях и ласках, от которых кружилась голова и пробирала дрожь. А он бережно, но неуклонно вёл по задуманному маршруту от крыши башни к шёлковым простыням в маленькой уютной спальне. И я ничего не имела против, стремясь к тому же, что и мужчина – разжечь пылающий в нас огонь ещё жарче, чтобы расплавиться и сгореть в этом пламени.

Только сейчас поняла, как дорого заплатила ведьме, отдав воспоминания за своё человеческое тело. Мне казалось, я прекрасно знаю о том, что происходит между мужчиной и женщиной. Думала, что помню свой опыт из прошлой жизни. Но оказалось, что эти, оставленные мне из жалости воспоминания, как фотография парусника в старой газете. Ты видишь, кто там стоит на палубе и понимаешь, что происходит, но по этой бледной тени невозможно понять, почему так сияют глаза у людей на фото. Ты не чувствуешь свежесть и запах ветра, что шевелит их волосы, соль от брызг на коже, покачивания палубы под ногами и эйфории от победы над стихией.

Так и я помнила технику, но забыла главное – чувства, что испытывала тогда, в своей прошлой жизни. И сейчас с Арисандо открывала вновь своё тело, превратившееся внезапно в потрясающе чувствительный инструмент, отзывающийся даже на дыхание возлюбленного, поющее каждой жилкой от его прикосновений. В нахлынувшей волне наслаждения быстро растаяла льдинка боли, заставившая вспомнить, что герцог мой первый мужчина в новом мире и новой жизни. Чтобы не было потом, я никогда не забуду и не пожалею об этом миге, подарившем такое пронзительное ощущение полноты жизни и счастья.

Волна схлынула, оставив лежать усталые тела на шёлковом берегу постели. Головокружение прошло, и реальность посмотрела на меня подмигивающими в окне спальни глазками звёзд. Пожалуй, стоило отправиться искать дорогу в собственные покои, ведь на рассвете предстоит отправляться в новое путешествие. Принцесса надеется на меня. Когда показалось, что герцог уснул, я постаралась осторожно выскользнуть из-под одеяла.

– Куда ты, любовь моя?

Герцог не стал ждать ответ, притянул меня назад, закрыл рот поцелуем, и мы вновь выпали из реальности, нежно и томно продолжив начатое. Сейчас, когда сумасшедший жар спал, он обращался с моим телом ласково и бережно, словно я сделана из просвечивающегося тонкого фарфора. Я плыла на волнах этой нежности, погружаясь в страсть всё глубже, забывая о том, что придёт утро.

Второй раз я вернулась в реальность быстрее и решила, что больше не дам Арисандо возможности отвлечь меня. Встав, стала собирать свои вещи. Одеваться на глазах почти незнакомца, в которого вновь превратился для меня герцог, было немного неловко, и я прошла за обнаруженную ширму. Невысокая, закрывавшая едва по плечи, она всё же давала иллюзию защиты, и так было чуть легче.

– Куда ты так торопишься, Даша? – герцог оставался в постели, но словно подобрался. Теперь он напоминал тигра, лениво лежащего на травке, и не сводящего при этом глаз с гуляющей рядом козочки.

– Мне пора. Мы на рассвете уезжаем.

– Я думал, ты останешься со мной.

Я замерла, а потом решила расставить все точки над и:

– В каком качестве?

– В качестве моей подданной, графини Китонской.

Я отмерла и продолжила одеваться.

– Ты будешь моей официальной фавориткой, Даша, – голос герцога звучал бархатно, так, словно мне обещали луну с неба. – Это почти как герцогиня. Я пока никому не предлагал такое.

– Почти жена, только без штампа в паспорте, – почему-то мне было трудно застёгивать пуговички. Пальцы стали неловкими, а петли тугими. – Плавали, знаем… Официоз убивает любовь. Мы будем вместе, в глазах остальных – признанная пара. Практически всё, как в законном браке, только маленькое отличие… Истинной любви все эти законы не важны…

– Не знаю, о каком штампе ты говоришь, но в остальном правильно, – Арисандо улыбнулся и расслабился, обрадованный таким моим пониманием.