Лорд регент был прав с самого начала: между ними пропасть, перешагнуть которую по одному своему желанию невозможно.

И все же где-то в глубине души шевельнулась робкая благодарность за драгоценные мгновения искреннего интереса и симпатии, беседы, поддержку, возможность чувствовать себя равной.

Равной кому? Юнцу, такому же как она, лишь начинающему жизненный путь? Регенту империи, в чьих руках собрались десятки нитей человеческих судеб? Сиятельной госпоже, упорно возводящей мир, сотканный из понимания, терпения и прощения? Или просто человеку, чьи стремления и желания достойны того, чтобы их уважать?

Сурия забралась под одеяло, обеими руками прижала к себе подушку и залюбовалась мерцающей лампой, собранной из стеклянных кусочков. Разноцветные пятнышки света чуть подрагивали, танцевали на стенах, разгоняя ночной мрак, делая его уютным и теплым.

Даже если Ликит никогда не станет тем, кто готов пройти ради нее над пропастью, он уже стал тем, кто указал этот путь. И теперь, сделав первые шаги к свободе, неужели она хочет вернуться обратно?

Какая-то часть сознания шептала: докажи, что ты была права, заставь извиниться, заставь раскаяться и попросить прощения. Пусть увидит, как сильно ошибся! И в то же время, вторая часть говорила: отпусти. Перед тобой огромный простор, не бойся, иди дальше, а жизнь расставит все по местам. Сурия даже повторила про себя: “Иди только вперед, не оборачивайся, не дай обидам затянуть тебя в еще одно болото”.

Глаза слипались от усталости, дождь монотонно барабанил в окно, навевая сны, и девушка не стала противиться. Как бы там ни было, завтрашний день она встретит с гордо поднятой головой и твердой верой в то, что достойна права выбрать свой путь.

— Откуда ты здесь?

— Молчи, — тонкий палец лег на губы, предостерегая и дразня. — У нас не так много времени, давай не тратить его попусту.

Утренние лучи озарили комнату, создавая вокруг женщины в многослойных одеждах ореол сияния. Ее пальцы распустили узел пояса, и тяжелая ткань верхнего платья соскользнула с плеч. Она вынула из волос несколько шпилек, снимая ненужное покрывало и позволяя темному шелковому водопаду упасть на спину. В золотисто-карих глазах вспыхнул озорной огонек.

— Что ты делаешь? О Стихии, остановись, не здесь же!

— Почему нет? Стража в коридоре никого постороннего не пустит, — она с жадностью приникла к его губам. — А я скучала по тебе так, что и описать сложно.

Ее руки скользнули под его рубашку, острыми ноготками прошлись по коже, вызвав дрожь.

— Это неправильно, — он невероятным усилием отстранил ее, осторожно, но крепко удерживая за плечи. — Счастье мое, я тоже безумно скучал, но прошу, остановись.

— И не подумаю. Ты ведь хочешь того же самого, что и я.

Она уже добралась до шнуровки его ворота, торопливо распуская завязки, дыхание ее стало прерывистым и горячим.

— Лей! Лейла, умоляю, стой!

Верховный жрец притянул к себе возлюбленную, перекатился на ложе, прижав ее спиной к шелковым простыням. Она тихонько рассмеялась: теплая, нежная, родная, такая покорная в его руках, полная страсти и желания.

— Ого! А ты не так уж сильно ранен, мой благородный господин!

Обращение звучало настолько соблазнительно, что Илияс не удержался и поцеловал ее, начисто лишив дыхания и возможности говорить. Его пальцы ласково прошлись по ее обнаженной коже, спускаясь от ключиц к бурно вздымающейся груди. Губы Лейлы тронула улыбка блаженства.

Однако он все же отстранился, понимая, что еще два-три мгновения — и удержаться от продолжения станет невозможно. Лейла разочарованно застонала и прикрыла глаза.

— Значит, нет?

— Во имя всех богов, стихий и духов! Мы во дворце.

— Знаю. И, заметь, я — впервые.

— Лей!

— Молчу! Ни слова больше, — она обеими ладонями прикрыла рот. — Но знай, что ты многого лишился!

С этими словами она легонько оттолкнула жреца и встала с ложа. Нарочито медленно подобрала платье, затем ловко пробежала пальцами по волосам, выравнивая запутавшиеся пряди.

— Ты так и не сказала, откуда ты тут? С девочками все в порядке? — в его голосе прозвучала тревога.

— Все хорошо, — Лейла собрала несколько прядей в тугой узел на затылке, закрепила его шпилькой и набросила поверх тонкое покрывало. — Я приехала по приглашению этого твоего северянина, Ульфа Ньорда. Хоть у него достало ума сообщить о том, что произошло три дня назад. А ты хорош! — ее палец обвиняюще указал на жреца, — и словом не обмолвился!

— Лорд регент вызвал тебя? — Илияс предпочел не заметить укора.

— И даже встретил и уделил несколько минут для разговора. Забавный он, мне понравился, хотя от него едва не веет морозом. Все они таковы?

— Кто? — не понял Илияс.

— Северяне, — мечтательно вздохнула Лейла. — Сдержанные, закрытые, а в глазах словно огонь пылает. Ух! Не будь мое сердце занято, я бы задумалась, ох, задумалась, — и, вдоволь насладившись тем, как на лице Илияса проступает целая гамма эмоций, все-таки рассмеялась. — Извини, не удержалась.

Она подошла к нему вплотную, положила руки на плечи, привстала на носочки и легонько поцеловала.

— Мне на самом деле нужно идти. Императрица выразила желание послушать мою игру на уде. От такой чести не отказываются. Так что увидимся позже.

— Да, конечно… — немного растерянно протянул он и, прежде, чем Лейла исчезла за дверью, произнес торопливо: — Обязательно. Я люблю тебя, Лей.

— Я тоже тебя люблю, — она обернулась через плечо. — Больше жизни, помни об этом.

— Лейла бинт Махфуз во дворце? — изумлению Гайды не было предела. — Кто бы мог подумать, что это станет возможным?

— Почему тебя это так удивляет? — уточнила императрица. — Она знаменита, талантлива, за возможность пригласить ее в свой дом на торжество многие знатные семьи готовы платить немалые деньги.

— Но ведь она же кайанат, — Гайда даже запнулась, произнося последнее слово. — Это просто неприлично!

— Лучшая в империи, — кивнула Арселия. — Не ожидала, что ты тоже окажешься под влиянием сплетен. Лейла принадлежит искусству: музыка, танцы, стихосложение, беседа. Умение кайанат превратить простую встречу в поле битвы умов и талантов — вот истинный дар, достойный похвалы. Да, она вольна сама выбирать мужчин, и многим подобное кажется распущенностью, но мне видится в этом лишь проявление свободы воли. К тому же, не забывай, что долгие годы она является единственной спутницей верховного жреца.

— Ох, госпожа, — покачала головой Гайда. — Не мое это дело, но не навредите ли вы себе, заводя такие знакомства?

— Время расставит все по местам, — пожала плечами Арселия. — Но я благодарна Илиясу. Хочу показать, как высоко ценю и его самого, и его семью.