Важно выделить несколько моментов, чтобы понять, почему модель, представленная в Гальтоновом примере, работает.

Прежде всего, существует разнообразие мнений. Из почти восьмисот человек, принявших участие в конкурсе, каждый, высказывая догадку, опирался на собственный опыт. Из разнообразия этого опыта рождается богатство мнений, откуда можно узнать что-то ценное{251}.

Далее, опыт и мнения не могут приводить к систематическим ошибкам. Например, предположим, что все пользовались бы одним и тем же методом определения веса животных: скажем, все прибегали бы к портновской ленте. Это привело бы к двум последствиям. Во-первых, уменьшилось бы разнообразие оценок, так как все различия во мнениях свелись бы к вариациям замеренных величин. Нельзя однозначно утверждать, что это плохо, — однако это породило бы систематические искажения. Ведь этот метод измерения может систематически занижать или завышать вес.

Предположим, например, что наш бык — представитель породы, у которой задняя часть более тяжелая, а грудь более тощая, чем у других пород. Поэтому, измеряя его объем портновским сантиметром, мы недооценим реальный вес, ведь этот бык окажется более легким в области груди, а по измерениям этого не поймешь. Таким образом, если бы все люди опирались в своих догадках на одни и те же методы, то вес этого быка оказался бы в среднем занижен. Произошел бы интересный эффект: высказанные догадки колебались бы в диапазоне не от 1000 до 1300 фунтов, а, скажем, от 1130 до 1180 фунтов. Большинство людей оказались бы не так уж далеки от истины, но все они ошибались бы только в одну сторону, и потому среднее значение, вместо того чтобы попасть почти в точку, тоже сместилось бы в ту же ошибочную сторону. Подобные систематические ошибки — постоянная проблема для науки: когда все люди пользуются одной и той же методикой или одним и тем же набором данных, они обычно совершают общие ошибки.

Наконец, различные мнения нужно сводить воедино. Если бы, вместо того чтобы вычислять среднее или медианное значение, мы наобум, как из шляпы, вытягивали бы чью-то случайную догадку, или выбирали бы из всех предложенных догадок максимальное значение, то оказывались бы дальше от истины, чем при выборе значения из середины распределения. Если все делается правильно, выведение совокупной величины при анализе представлений некой группы дает лучшие результаты, чем дал бы любой отдельно взятый человек — во всяком случае, типичный человек{252}.

Важная задача в любой организации — обработка и сведение воедино информации, поступившей из разных источников, как внутренних, так и внешних. Делается это многими способами, так что давайте рассмотрим важнейшие из них.

Когда речь идет о последних взглядах на целый ряд событий — от политических выборов до спортивных соревнований, — то одним из главных мест, где можно получить наиболее точную информацию, является рынок предсказаний. Например, когда нужно предсказать, кто победит на выборах, люди могут делать ставки и высказывать предположения о том, кто победит, — это ведь интереснее, чем просто участвовать в опросах населения. Можно купить акцию — и получить потом доллар, если «твой» кандидат победит, и не получить ничего, если он (она) проиграет. Если вы считаете, что тот или иной кандидат победит с вероятностью 60 %, тогда можно оценивать эту акцию в 60 центов в ожидании — то есть с вероятностью в 60 % она принесет вам доллар. Если акция продается менее чем за 60 центов, значит, купив ее, вы можете надеяться на прибыль. А если она продается более чем за 60 центов, значит, продав ее, вы опять-таки можете надеяться на прибыль. Таким образом, цена акции становится своего рода предметом упорной борьбы между людьми, которые придерживаются разных взглядов на шансы кандидата победить на выборах, — и покой наступает лишь тогда, когда достигается равновесие между силами давления покупателей и продавцов{253}. Примерно то же происходит, когда люди делают ставки на исход некоторых спортивных состязаний или чемпионатов.

Конечно, чтобы получить точные цены на рынке предсказаний, требуется или участие разнообразных мнений непредубежденных участников (о каких шла речь в примере выше), или же человек, обладающий очень точными знаниями, большой уверенностью и кучей денег. По сравнению с опросами общественного мнения или другими способами определения среднего значения, рынки предсказаний предлагают известные преимущества. Первое состоит в том, что рынок модифицируется в зависимости от степени уверенности людей. Если кто-то очень уверен в своей оценке, он может покупать или продавать сразу много акций и тем самым, соответственно, тянуть цены вверх или вниз. Другое преимущество — в том, что рынки предсказаний работают в режиме реального времени и потому подстраиваются под новую информацию, как только она поступает. И наконец, третье преимущество состоит в том, что такие рынки позволяют участникам видеть лучшие оценки на данный момент, так что они могут доводить до совершенства собственные предсказания. Правда, порой эта третья особенность оборачивается недостатком: люди теряют веру в собственные суждения, если им кажется, что они слишком расходятся с рыночными, даже если их собственные оценки очень хороши.

Точность рынков предсказаний в ходе многих выборов (например, электронные рынки Айовы) и их способность обгонять многие опросы привели к тому, что их начали создавать в самых разных сферах{254}. Ими пользовались многие компании — включая Google, France Telecom, Intel, HP, Eli Lilly, IBM, Microsoft и другие, — чтобы предсказывать самые разные вещи — от объема продаж до ставки ссудного процента. Министерство обороны США даже подумывало о том, не воспользоваться ли ему тоже рынками предсказаний, чтобы военные и сотрудники разведки, располагая в придачу собственной информацией, могли лучше предсказывать геополитические тенденции и потенциальные действия террористов. Но потом эту идею отвергли, потому что в обществе сочли саму идею — делать «ставки» на теракты и прочие подобные события — слишком отталкивающей{255}. Том Дэшл, лидер тогдашнего меньшинства в Сенате, сказал: «Я ушам своим не верю: неужели кто-то всерьез может выступать с таким предложением — торговать смертью?» Сенатор от Калифорнии Барбара Бокс сочла, что в этом «есть что-то очень больное», и предложила уволить тех, кто выдвинул такую идею. Это, конечно, не значит, что правительства разных стран откажутся от попыток предсказывать важные события, но, скорее всего, большинство по-прежнему не сможет использовать рынки предсказаний для прогноза некоторых событий.